Тень ликвидности - стр. 42
Лев медленно выдохнул.
– Тогда всё сходится. “Сирин” поёт не сам по себе. Он встроен в архитектуру фонда. Он удерживает рынок в ровной тишине, пока они разгружают риск.
– А мы теперь часть его партитуры, – сказала Алиса. – Мы подали сигнал, и он вплёл нас в ритм.
Лев посмотрел на неё.
– Вот почему тишина теперь звучит иначе.
Он подошёл к доске, где висела карта связей. Провёл линию между «VitaEnergo», «Паломником» и «Колоколом-2».
– Здесь сердце. Здесь – голос. Осталось найти уши.
Тимур усмехнулся.
– То есть кто слушает нас.
– Да. Если «Сирин» реагирует на внешние потоки, значит, кто-то управляет входом. Нам нужен доступ к системным логам “Колокола”. Без этого – мы глухи.
Алиса задумалась.
– Кира. У неё был пропуск.
– И она знала про дрейф. Значит, видела, что происходит внутри.
– Придётся попросить её помощи снова, – сказала она. – Хотя после вчерашнего это опасно.
– Опаснее – не спросить, – ответил Лев. – Если “Сирин” уже записал нас, то молчание ничего не изменит.
Тимур закрыл ноутбук.
– Я могу подготовить доступ. Ненадолго, на пару минут. Через прокси в Вильнюсе. Если Кира даст логин, мы увидим журналы времени.
– Сделай, – сказал Лев. – Сегодня ночью у нас будет второй такт.
Когда Алиса и Лев вышли на улицу, воздух казался плотным, как экран между мирами. Она молчала, пока они шли по узкой улице, где дома отражали их тени.
– Он правда жив? – спросила она наконец.
– Он не жив, – ответил Лев. – Он просто помнит нас лучше, чем мы себя.
Он остановился, посмотрел на небо. Тонкие облака двигались так медленно, что можно было засечь лаг. Наверное, сорок семь миллисекунд между дыханием и эхом.
– Сегодня, – сказал он, – мы попросим Ки́ру открыть дверь. И если “Сирин” поёт внутри, мы наконец услышим слова.
Алиса кивнула. В её глазах отразился город – как график, полный скрытых пиков и провалов.
– Слова бывают опаснее музыки, – сказала она.
– Знаю, – ответил Лев. – Особенно, если их написал алгоритм.
Они пошли дальше, и шаги их звучали одинаково – как две строки кода, выполняющиеся синхронно, но с едва заметным лагом, в котором прячется судьба.
Кира ответила не сразу. Сначала пришло короткое сообщение без приветствия: «Не пиши сюда. Встретимся. Старое место, сегодня. Без устройств.»
Лев прочёл и ничего не сказал. Только выключил телефон и положил на полку рядом с книгой о системных сбоях. Там, где раньше лежала пистолетная обойма, теперь хранился запасной аккумулятор – символ времени, в котором энергия важнее выстрела.
Они встретились у фонтана в старом парке, где вода давно не била, а просто стояла в чаше, отражая серое небо. Вокруг гуляли люди с собаками, но всё равно казалось, что место пустое. Алиса держалась в тени, позволив Льву подойти первым.
Кира была в сером пальто, лицо бледное, губы сжаты. Она курила, но дым не поднимался – ветер ломал его, как неверный код.
– Я знала, что вы вернётесь, – сказала она, не поднимая взгляда. – После того, как я передала письмо, кто-то вскрыл мой почтовый ящик. Бумаги исчезли. Остались только копии.
– Мы знаем, – ответил Лев. – И знаем, что это не просто side-letter. В коде есть подпись. SRN.
Кира затушила сигарету.
– Я видела это. В логах системы комплаенса. Тогда не поняла. Думала, это маркер потока. Потом – что внутренний тест. Но когда Мария умерла…