Тень ликвидности - стр. 40

Часы на экране показывали 22:41. В подвале становилось тише, будто воздух ждал сигнала.

– В 23:57 мы запускаем поток, – напомнил Лев. – Имитация ордеров по «VitaEnergo Green 28», пакетами по семьсот семьдесят семь. Все параметры как в оригинале, кроме одного: лаг – 46 вместо 47. Если «Сирин» жив, он поправит нас.

– А если нет?

– Тогда просто будет ещё одна ночь без музыки.

Алиса вздохнула.

– У меня ощущение, что мы провоцируем что-то, чего не понимаем.

– Так и должно быть. Иначе расследования не работают.

Они поехали к Тимуру. Коворкинг ночью выглядел как лаборатория после эвакуации: тусклые огни под потолком, мониторы, мигающие синим, запах кофе и пластика. Тимур сидел у центрального пульта, на экране перед ним – четыре графика.

– Всё готово, – сказал он, не оборачиваясь. – Потоки синхронизированы. Два идут в дарк-пулы, один в тестовую песочницу, один – фальшивый. Через минуту пойдёт «песня».

Лев встал за его спиной. На экране время мигало: 23:56:42.

Секунды тянулись, как тонкая проволока.

23:57:00. Старт.

Пошли первые пакеты – ровно по схеме. Ордеры мелькали на экране, строя сетку – спокойную, равномерную. Внутри было ощущение, будто кто-то дышит рядом.

23:58:15.

24:00:03.

Тишина. Только вентиляторы.

А потом – крошечный импульс. На графике вспыхнула точка.

– Есть, – сказал Тимур. – Ответ. Входящий пинг с лагом сорок семь.

– Сорок семь, – повторил Лев. – Он поправил нас.

Алиса смотрела, как линии на экране медленно выстраиваются в зеркальный рисунок.

– Что это значит?

– Что он слушает. И что знает, кто мы.

Тимур увеличил масштаб. В нижнем углу пакета мигнула подпись: SRN.

– Видите? – сказал он. – Тот же шрифт, тот же угол.

– Он не просто отвечает, – добавил Лев. – Он имитирует наши параметры, как будто говорит: «Я рядом».

Несколько секунд никто не двигался. В воздухе чувствовался статический треск, будто комната наполнилась невидимыми микросекундами.

– Мы должны остановить поток, – сказала Алиса.

– Нет, – ответил Лев. – Пусть закончит куплет.

На экране «песня» длилась ещё три минуты. После 00:03 всё стихло. Графики выровнялись, лаг исчез.

Тимур выключил стенд.

– Всё. Он ушёл.

Лев не сразу отозвался. Он смотрел на экран, где последние линии исчезали, как следы на воде.

– Нет, – сказал он тихо. – Он просто ждёт следующего такта.

Алиса закрыла ноутбук.

– Что дальше?

Лев посмотрел на её руки – усталые, но точные.

– Дальше мы выясним, где именно он живёт. “Колокол-2” – начало. Если у них есть дрейф в сорок семь миллисекунд, значит, там – сердце.

– И Кира сможет подтвердить, – добавила Алиса. – Она знала про дрейф.

– Да. Но теперь это не просто дрейф. Это пульс.

Они вышли на улицу. Воздух был холодным и чистым, как новый лист кода. Ночь снова принадлежала цифрам. Лев посмотрел на небо – там, где звёзды казались пикселями.

– Сирин поёт, – сказал он. – И теперь мы точно знаем, кому.

Он не уточнил – кому именно. Алиса поняла и без слов.

Утро выглядело как продолжение ночи, только без разрешения на тьму. Солнце не светило, а рассеивалось, словно тоже боялось быть замеченным в логах. Лев вернулся домой на рассвете, когда город ещё не успел переключить маски с ночных на дневные. На столе лежал блокнот – открытый на странице, где было написано всего два слова: Он ответил.

Кофе в этот раз был лишним. Глаза горели и без него. В голове, как навязчивая мелодия, звучал ритм сорока семи миллисекунд. Лев ловил себя на том, что даже дыхание подстраивается под этот цикл: вдох, пауза, выдох, дрейф.