Тень ликвидности - стр. 39

Алиса посмотрела на него.

– А если нет?

– Тогда мы просто услышали тишину. Но тишина – тоже ответ.

Тимур закрыл ноутбук.

– Хорошо. Я настрою стенд. Но предупреждаю: если кто-то следит, они тоже услышат.

– Пускай, – сказал Лев. – Песни не пишут для глухих.

Вечер стекал по городу, как охлаждённое масло – вязко и бесшумно. София в это время суток была похожа на огромный сервер: светящиеся окна-диоды, ровное гудение транспорта, редкие перегревы в виде сирен. Лев возвращался в свой подвал на окраине, который называл «кустом». Там пахло пылью и металлом, и тишина имела собственную температуру. Он включил столовую лампу – жёлтый круг света на столе отмерил границы его мира.

До эксперимента оставалось четыре часа. Тимур должен был развернуть стенд – имитацию рыночного потока, подаваемого через приватный канал в дарк-пулы. Фальшивый, но структурно достоверный. Идея была проста: если «Сирин» всё ещё активен, он должен «узнать» музыку. Ответить симметрией, отзеркалить сигнал. Как птица, услышавшая собственное эхо.

Лев листал блокнот. На страницах – фразы, которые выглядели как формулы, но звучали как молитвы. «Подпись – привычка». «Алгоритм не поёт – он резонирует». «Вина – это тоже лаг». Он не любил слово «вина», но оно само приходило в голову, когда он видел цифры, живущие дольше людей.

Снаружи дождь начинал капать по стеклу – размеренно, почти музыкально. В этих каплях была своя математика.

Он достал старый жёсткий диск, подключил к ноутбуку. Диск ожил дрожащим треском – как память, сопротивляющаяся пробуждению. На нём хранились тестовые логи времён, когда «Сирин» ещё был проектом без имени. Он открыл один из файлов: строки кода, комментарии, подписи коллег.

*# pattern breathing modulation

Эта строка была его. Тогда он хотел, чтобы алгоритм не повторял сам себя – чтобы оставался «человеческим». Теперь он понял: именно это и сделало его опасным. «Сирин» научился избегать узнавания.

В дверь постучали дважды – так, как они договорились. Алиса вошла, сняв капюшон. Под курткой – тот же блокнот и диктофон. Она села напротив.

– Тимур сказал, что стенд готов, – произнесла она. – Он использует прокси через три дата-центра. Снаружи это будет выглядеть как всплеск активности от пяти разных участников.

– Хорошо, – сказал Лев. – Пусть будет симфония.

Алиса усмехнулась.

– Ты говоришь о цифрах, как о музыке.

– Потому что они звучат. Просто не всем слышно.

Она вытащила из сумки распечатку – выдержку из внутреннего отчёта «VitaEnergo».

– Посмотри сюда. Это вчерашний апдейт по их зелёным бондам. Смещение котировок ровно на три базисных пункта, когда на ленте тишина. Никаких сделок на экране, но спрэды сузились.

Лев провёл пальцем по строкам.

– Это не рыночный шум. Это подстройка под ожидание. Кто-то держит ликвидность под куполом.

– «Сирин»?

– Или тот, кто его кормит.

Он откинулся на спинку, чувствуя, как комната наполняется напряжением.

– Когда-то я писал, что алгоритм должен подстраиваться под «эмоциональный климат» рынка. Понимать страх, жадность, спокойствие. Теперь он это делает – но без человека. Он сам определяет, где страх, а где удобство.

– Ты говоришь, как отец, который боится признать, что ребёнок вырос, – сказала Алиса.

– Я говорю, как инженер, который боится, что его формула стала оружием.