Тень ликвидности - стр. 18

Отрывок из «Протокола Временных Окон» (копия, выдержка):

«…Определение СКЗ (события коммуникационной значимости) включает: регуляторные объявления, аудиторские заключения, публикации независимых исследований (канал В), контр-коммуникацию (канал С). Временные окна: Пн 10:00 – «Крест»; Ср 14:00 – «Часовня»; Пт 16:00 – «Звоны». Допускается маскирование окон посредством внутренней корректировки временных меток в пределах технических допусков (см. Прил. Е).

Примечание: отсутствие коммуницирования при СКЗ не является нарушением при условии синхронизации с «тишиной» (канал М)…»

Он перечитал слово «тишина» и понял, что в этих документах оно звучит громче любого «заявляем». Он закрыл глаза, дал голове объединить линии. Семёрки. Сорок семь. Часовня. Опциональность. Мария. В этом наборе не было музыки. Но был ритм.

Когда он припарковал машину у своего «куста», на земле у двери лежал маленький квадрат бумаги, как вырезанный зуб. На нём – расплывшееся от дождя «SRN». Без точки. Без дефиса. Как в той ночи. Он поднял, посмотрел, сжал в ладони. Бумага расклеилась, оставила на пальцах крохотные белые крошки. Лев стряхнул их в урну и подумал, что бумага – действительно лучше умирает, чем живёт. Другие вещи – наоборот.

Он вошёл внутрь. Комната приняла его так же, как принимает цифры – без вопросов, с неточной жалостью. На столе лежали листы. Он положил сверху монету. Колокол ударил в памяти один раз. Он понял, что глава закончилась раньше, чем он это заметил. А история – началась позже, чем все успели испугаться.

Утро у Киры началось раньше города. Точнее, город ещё тянул одеяло ночи, а она уже стояла под тусклой лампой в ванной и смотрела, как вода стекала по белому кафелю тонкими линиями – будто строки в документе, где кто-то стер заголовок. Она давно научилась не задавать себе громких вопросов до кофе. Но сегодня вопрос не требовал кофе: «Сколько стоит твоя подпись?» Ответа не было. Было только металлическое послевкусие, которое оставляет любая длинная ночь.

Она пришла в офис «VitaEnergo» первой из своего отдела – охрана удивилась ровно настолько, чтобы это запомнить. Стекло холла было ещё невидимо для тех, кто любит оставлять на нём отпечатки. Карточка чиркнула по турникету как скрипка по струне, и зелёная галочка на секунду задержалась – будто спрашивала разрешения у кого-то невидимого. «Внутрь можно», – подумала Кира и улыбнулась сама себе этой смешной формальности.

В отделе комплаенса пахло бумагой и теплом от системных блоков. Она любила этот запах, потому что он напоминал, что даже там, где всё считают цифрами, всё ещё живут вещи, которые можно порвать руками. На столе мигала новая встреча в календаре: «14:00 – ЧАСОВНЯ – координация контуров». Название было шуткой отдела коммуникаций, но шутка держалась на чём-то более крепком, чем смех. Вчера, когда Мария ещё была строкой в расписании, а не в полицейском протоколе, «Часовня» была просто повторяющимся словом. Сегодня – стала гонгом.

Кира открыла свой «тонкий» ноутбук – тот, что ходил в сеть только через провод и только с разрешения. Подключилась к внутренней системе документов – «LexClerk». Пароль набрала так быстро, что пальцы не успели испугаться. В строке поиска осторожно написала: «Дополнительное письмо». Система подумала, как будто выбирала настроение, и выдала список, длинный как очередь к регистрационному окну: десятки допников к соглашениям – невинные, серые, обязательные. Она сузила фильтр: «инвестор X», «коммуникации», «раскрытия». В списке осталось три пункта. Второй – нужный. Шифр «DL-X-3.4». Автор – юридический департамент. Подписант – она. Внутри поднялось то тяжёлое чувство, которое не любит названий.