Тень ликвидности - стр. 17
– Поступила заявка, – сказал голос. – От жильцов. Запах.
– Запах – это от нас. Работает вентиль. Поднимайтесь завтра к девяти, у меня тогда руки будут. Сейчас – нет.
Секунда. Две. У двери что-то поскреблось, как кошка, проверяющая, не оставили ли щель. Потом шаги отошли. Сначала один. Потом второй. Лев слышал, как издалека рычит двигатель, раз, другой, как будто кто-то учился управлять машиной, которой уже научили.
Он включил фонарь. Алиса выдохнула так, как будто до этого у неё была другая жизнь. Кира стояла так же, как стояла. Только пальцы на правой руке стали белее.
– Они вернутся, – сказала она. – Вы же понимаете.
– Конечно, – сказал Лев. – Но с ними проще, чем с «тишиной». Тишина возвращается чаще.
Он разложил на ящике три предмета: карточку «Колокол-2», монету, листок с «Часовней». Это было как выложить на стол три ноты, чтобы понять, в какой тональности ты живёшь.
– План, – сказал он. – Сегодня – вы уходите разными дорогами. Оригиналы – у меня. Копии – у Алисы. Карточку – я перенесу сам. QR стёрт – верно. Я оберну её так, чтобы она не пела. Утром – мы проверим дворовую сторону «Колокола-2». Не запись. Ритм. Если там кого-то учили петь, его можно услышать по дыханию. В среду – «Часовня». До этого – короткие шаги. Я не люблю длинные.
Кира кивнула.
– Я не могу дать вам свои пароли, – сказала она. – Я могу дать вам только время. Сегодня у них совещание у «Паломника». Они будут заняты собой. Это как время дождя – можно пересечь улицу. Но не задерживайтесь под небом.
– Мы умеем, – сказала Алиса. – Мы коротаем небо.
Лев сложил папку, спрятал так, как будто это не папка, а бесполезная вещь – старый каталог запасных частей. В этот момент телефон в его кармане легонько дёрнулся, как рыба в сетке. Он не доставал. Сообщение само вырастет, если его не читать. Иногда – так лучше.
– Ещё одно, – сказала Кира на пороге. – Мария… – она остановилась, как будто у слова «Мария» был бугорок. – В её последней заметке был рисунок. Три стрелки. Вниз. Вбок. И наверх. Подпись: «если поют – ищи, откуда дует». Я не понимаю. Вы – поймёте.
– Пойму, – сказал Лев. – Потому что это – про воздух. Они закрывают воздух цифрами. Но воздух всегда находит щели.
Они вышли по очереди. Алиса – первой, лёгкая, как люди, у которых в руках нет ничего, хотя там всё. Кира – следом, с той же прямой спиной. Лев – последним. Он поднял монету и вернул на щеколду. Пусть будет лишний звук. Иногда единственное, что остаётся, – это лишний звук.
На улице вечер уже переставал быть вечером, становясь ночью. В переулке скопились лужи, как десктопы у людей, которые не любят наводить порядок. У ворот мелькнула серость – куртка, лицо без памяти. Он не ускорил шаг. Он шёл ровно, как рынок, который решил делать вид, что его не манипулируют.
В машине он наконец посмотрел на телефон. Сообщение было коротким: «00:01:12 – не твоя минута». Внизу – точка. Он удалил. Не потому, что испугался. Потому что не считал нужным хранить чужие песни.
Он поехал в сторону, где город становится чернее, и на секунду вспомнил колокольню. Звук, ударивший по металлу, не исчез. Он ехал вместе с ним, как с тенью. Он думал о женщине, которая вчера ещё была строкой в табеле и успевала приносить кофе. Он думал о чужих трёх буквах в углу экрана. И о своих трёх предметах на столе. В эту ночь у него было всё, что нужно, чтобы начать. И ничего, чтобы закончить.