Темные зеркала прошлого - стр. 2

Бутылки фейерверком осколков разлетались одна за другой. Мужчины наблюдали за этим с равнодушными, даже унылыми физиономиями. По крайней мере, барышне казалось именно так. Её друг достал из вещмешка картонную мишень и прикрепил к дереву. Увеличил расстояние, отмерив его шагами, поманил пальцем. Она вновь начала злиться, не понимая его поведения. Он вел себя так, будто они были чужими людьми, а не друзьями. Говорят, злость плохой советчик, но не в ее случае. Все выстрелы были в десятку. Он стал подбрасывать бутылки в воздух, а она, стоя спиной, быстро разворачивалась и стреляла. Эта часть тренировки всегда ей нравилась. Она не сомневалась, что все ее выстрелы достигнут цели. Так и вышло. Когда она закончила, мужчины переглянулись.

– Из винтовки она стреляет лучше, – заметил её друг, впервые с момента приезда открыв рот.

Тот второй кивнул, а потом спросил, поворачиваясь к девушке:

– Кто тебя этому научил?

– Отец. И он, – кивнула она на друга и пошла к машине.

Мужчины шли сзади. Она слышала, как один сказал её другу:

– Занятная девчонка.

– Занятная? – вроде бы удивился тот. – Знаешь, я бы хорошо подумал, прежде чем решился перейти ей дорогу. Ты видел знак на её руке. Сам знаешь, такие как она дороги им.

Собеседник засмеялся, услышав эти слова, но в его смехе не было ничего от сомнения или тем более насмешки. Он ускорил шаг, поравнялся с ней и сказал, глядя не на неё, а куда–то вдаль:

– Ты нам подходишь.

***

Я распахнула глаза, почувствовав, как кто–то весьма невежливо трясет меня за плечо. Затекшая от неудобной позы рука заныла. С трудом выпрямившись, потерла руку, и обнаружила рядом с собой двух городовых. Один был молод и поглядывал на меня с любопытством, второй, постарше, смотрел хмуро.

– Чего надо? – спросила я, подымаясь с лавки и осматриваясь.

Все станции в три ночи выглядят одинаково уныло, эта не была исключением. В тусклом свете лампы пустующие сиденья, стоящие пусть и не в большом зале, навевали тоску. Возле закрытых касс не было ни души, ближе к стене на скамьях спали двое мужчин, сунув под голову сумки, в надежде, что так их ценности останутся при них. Свой старенький саквояж я тоже сунула себе под голову, укладываясь спать. Я тяжело вздохнула, посмотрела на старшего из городовых, нерешительно улыбнулась молодому.

– Чего, чего, – передразнил старший. – Документы есть?

– Ну, – буркнула не вежливо.

– Гну… покажи.

– Простите, я сейчас, – опомнилась я, и суетливо путаясь в ремешке и завязках ридикюля, с трудом достала паспорт.

От неловкого движения из ридикюля выпала книга. Взгляд городового чуть смягчился, но увидев автора, Даная Видная, он опять посуровел. Я лишь пожала плечами. Подумаешь, не нравится ему. На вкус и цвет как говориться… Последние пять лет Данаю Видную и Ладу Гордую4, не читал только совсем уж безграмотный. Хотя многие поговаривают, что это один и тот же человек, но я в это не верю. Не верю. Такие разные истории. Такие разные миры. Да–да, именно миры. Лада пишет лёгкие и уморительные фельетоны и повести, в них она передаёт радость, счастье и любовь ко всему. А Даная описывает страшную параллельную реальность. Где Русь – не Русь вовсе, а Россия. Где летоисчисление ведётся как в Европах – от Рождества Христова, а не от Сотворения Мира5. Где люд потерял Веру в Истинных Богов, где нет чар. Где страшные войны и болезни, где живут–то всего до семидесяти дет, ну прям как в Европах наших. Где на башнях Кремля не солярные знаки, а странные звезды. Где нет капищ Богов, а есть храмы с золотыми крышами в крестах, где на Красной площади стоит мавзолей с мертвым вождём, где нет Князей династии Словенов, а есть президенты. В её романах ужасный мир. В том мире, страшном и странном, правят деньги, коварство и фальшь. В мире, где все пытаются унизить и растоптать русского человека. Где нет Веры, а люди могут продать родину за кучку денег. Где не сохранилась наша, та самая исконная «загадочная душа русича». Где на протяжении веков всеми возможными и невозможными способами там, в той России, уничтожали по–настоящему великую страну. Где перемололи историю, веру, страну, людей… да всё перемололи! Везде жадность, лицемерие, глупость, алчность, безволие, вероломство, скудоумие, коварство, жестокость, бесчестие. В этих страшных историях герои попадают в наш мир. Мир – где Русь. И в их глазах, Русь – воплощение мечты. Русь – которую не покинули Боги, Русь – где чары идут рядом с технологиями, Русь – где на улице можно встретить и экипаж, запряженный вороными, везущий в театр нарядных дам и кавалеров, и автомобиль, мчащийся по набережным. Русь – где в небесах, словно киты, парят неповоротливые дирижабли, и тут же стремительные, хищные силуэты реактивных самолётов. Русь – где возможны чудеса. Как же красиво она описывает нашу Русь. В её романах это место – где сплелось всё. Футуризм межзвездных перелетов и старинные паровозы. Эклектика славянского средневековья и утонченность классицизма. Конные экипажи и спортивные автомобили. Петровское барокко и тут же высокие готические своды, мосты. Сбитень, наливочка, баранки и рядом с ними теплые пледы, свечи, имбирные пряники и какао с маршмеллоу, уютные книги около камина и огоньки гирлянд. Особенное восхищение досталось одежде, Даная даже ввела новое название – и теперь, то что мы привыкли видеть каждый день на улицах, белоснежные и цветные сорочки, сарафаны, юбки–поневы, передники, пояса, косоворотки, кафтаны, сафьяновые сапоги и парчовые туфельки, кокошники и венки, и тут же, кокетливые цилиндры, корсеты с блузами, юбки с пышным воланами, ботинки со шнуровкой, и чёрные сюртуки, застёгнутые на все пуговицы, рубашки с высоким стоячим воротником и галстуки – называется Невероятный Славянский Шик в сочетании со стимпанком. В её книгах Русь представлена невероятной и сказочной страной. Вот только это лишь в книгах…