Сыграй, для меня! - стр. 3
– В особняк?
Рафаэль кивнул.
– В особняк. Время встретиться с теми, кто ещё не решил – за меня они или против.
Машина мягко скользила по мокрому асфальту вечернего города. За окнами пролетали неоновые вывески, расплываясь в зеркальных каплях дождя. Серые фасады домов и глухие переулки были молчаливыми свидетелями того, как медленно, но уверенно тень Витторио Манчини переходила на плечи его сына.
Рафаэль сидел, чуть наклонившись вперёд, скрестив пальцы в замке. Его взгляд был прикован к тусклому отражению в стекле. Мысли путались: лица, голоса, сцены из прошлого. Слова отца звучали эхом в голове:
"Доверие – валюта дороже золота. Предатели пахнут заранее. Учись чуять."
Он помедлил, затем резко потянулся к внутреннему карману пальто и достал чёрный смартфон. Кожа на чехле уже потерлась по углам – знак, что этим телефоном пользовались не для разговоров о погоде.
Рафаэль пролистал контакты, нашёл нужное имя – Кристофер Риццо – и нажал «вызов».
Гудок. Один. Второй.
– Слушаю, – ответил хрипловатый голос, сразу, без приветствий.
Рафаэль не стал улыбаться. В этот момент всё внутри него было холодным и собранным, как перед выстрелом.
– Кристофер, – твёрдо сказал он. – Собирай людей. Сегодня.
– Все? – коротко спросил тот на том конце провода. В его голосе не было удивления, только напряжённая готовность.
– Только проверенные. Никого со стороны. Я не хочу лишних ушей. Есть разговор.
В трубке повисла секунда тишины, затем:
– Через сколько?
– Через час. Особняк. Пусть будут в зале, а ты – первым.
– Понял. Будем.
Рафаэль отключился, медленно опустив телефон на сиденье рядом. Он откинулся на спинку кресла, закинув одну руку на подлокотник. Его взгляд потемнел.
"С этого момента я – не сын. Я – имя. Я – решение. Я – тот, кто остался."
Педро посмотрел на него в зеркало заднего вида, словно уловив напряжение.
– Всё в порядке, синьор?
Рафаэль чуть кивнул.
– Пока – да. Посмотрим, что скажут остальные.
Снаружи город продолжал жить своей жизнью. Но в сердце его теперь начинала пульсировать новая власть, рождающаяся в молчании, за закрытыми дверями.
А Рафаэль знал: в ближайший час он либо утвердится как новый дон… либо исчезнет как слабое звено.
Машина медленно свернула с главной улицы, оставив позади шумный центр Палермо и углубилась в частный сектор, где старинные виллы спрятаны за высокими заборами и каменными стенами, поросшими плющом. Город словно стих, будто сам воздух затаил дыхание – предчувствие чего-то важного, тревожного.
Особняк Манчини появился в свете фар, как призрак из прошлого. Громадное здание с колоннами, мраморной лестницей и коваными воротами возвышалось над округой, внушая уважение и страх. Здесь когда-то устраивали званые ужины, решались судьбы конкурентов, звучал смех и свинцовые приговоры. Теперь дом ждал нового хозяина.
Педро остановил машину у чёрных решётчатых ворот, и они медленно разъехались, как будто признавая власть нового дона. Тихо урча мотором, машина въехала во внутренний двор. Фонари по периметру освещали фасад, где горело лишь несколько окон. Тишина была почти мрачной.
Рафаэль не торопился выходить. Он смотрел на дом, как смотрят на соперника перед боем.
– Прошёл год, как я здесь был в последний раз, – пробормотал он. – И всё кажется… меньше. Или это я стал больше?