Свойство очаровываться миром - стр. 18
– Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза – организатор и вдохновитель всех наших побед! Ура, товарищи!
Снизу никакой реакции. Море плакатов. Мир, труд, май! Искусственные цветы, портреты вождей…
– Да здравствует нерушимое единство партии и народа! Ура, товарищи!
Минут пять, выкрикивая лозунги и кривляясь, мы пытались привлечь внимание демонстрантов, но они нас не слышали – пели свои песни, передавали по шеренге фляжки со спиртным, болтали о чем-то между собой, махали флажками, смеялись, танцевали. Хоть бы один кто задрал вверх голову, посмотреть на небо, на колокольню, на нас.
И тут мне на глаза попался длинный металлический прут, лежащий на полу в известковой пыли. Я спрыгнул с парапета, поднял прут, отряхнул от пыли, ухватился двумя руками за один его конец и вторым дотянулся до языка колокола. Женька сразу уловил мои намеренья, и мы, удерживая вдвоем прут, стали раскачивать им язык колокола. Вначале это не особо нам удавалось, но потом наловчились, и спустя какое-то время над запруженной демонстрантами Соборной площадью (тогда она называлась площадью Маяковского) поплыл мощный густой колокольный звон.
Когда руки устали, мы положили прут на пол и бросились к парапету – снизу на нас смотрели тысячи восхищенных глаз. Неожиданно откуда-то из толпы демонстрантов материализовались несколько человек в милицейской форме и врассыпную бросились к собору.
– Бежим, поймают, мало не покажется, – потянул меня за рукав Женька.
Мы метнулись к винтовой лестнице, но снизу уже стучали вверх чьи-то сапоги. Оставался один путь – наверх.
Раньше мы никогда на колокольне выше яруса с колоколами не поднимались – там вместо лестницы торчали два ржавых перекрученных швеллера с налипшими на них остатками штукатурки, а над ними угрожающе нависал заваленный битым кирпичом остов лестницы – того и гляди, что-нибудь сорвется на голову. Но другого выхода у нас теперь не было.
Я вскарабкался Женьке на плечи, дотянулся до швеллеров, пригнул к стенке, перебрался на них с Женькиных плеч и протянул другу руку. Минуту спустя мы продвинулись по остаткам лестницы еще немного вверх и скрылись от глаз преследователей за уступом стены. Снизу доносилось множество голосов. Кто-то тронул руками швеллеры, по которым мы только что карабкались наверх и крикнул своим напарникам:
– Здесь пусто, а дальше хода нет!
– Спускайся, поймали, – ответил ему хриплый голос снизу.
– Дяденьки милиционеры, мы, честное пионерское, не звонили, – хныкал кто-то из задержанных.
– А как-же – Святой Дух звонил! – рассмеялся милиционер с хриплым голосом.
– Мы даже не успели на колокол посмотреть, – вторил хныкавшему пионеру слезливый девчоночный голосок.
– В участке расскажете, кто успел, а кто нет.
Постепенно, голоса и шаги стихли. Мы с Женькой, поддерживая друг друга, осторожно спустились на площадку с колоколами, подошли к парапету и посмотрели вниз. Соборная площадь была по-прежнему заполнена демонстрантами.
Да, как-то не совсем хорошо получилось – мы звонили в колокол, а достанется по полной чаше за наше баловство каким-то малолеткам. Если не признают «свою вину», еще и вдвойне поплатятся, и родителям штраф впаяют. Скверная история. Что-же делать?
И тут Женька поднял металлический прут. Я без слов понял его замысел – вызываем огонь на себя! Мы ухватились, чередуя руки, за прут и стали раскачивать другим его концом язык колокола. Через пять-шесть колебаний над площадью снова поплыл густой колокольный звон.