Свойство очаровываться миром - стр. 21

Пытаясь передать показания газового счетчика, сотый раз нажимаю на телефоне кнопочку повтора – в ответ короткие гудки. В груди нарастает раздражение – двадцать первый век, а нормальную связь никак не наладят. Пробую набрать номер снова – бесполезно.

Наконец дозвонился.

Пошли длинные гудки.

Я терпеливо жду.

Спустя минуту или две трубку подняли, и – молчание.

– Алло, – кричу. – Примите показания счетчика.

– Вы кто? – раздается в ответ приглушенный расстоянием женский голос.

– Абонент 358672.

– Шпион что ли?

– Фрунзе, 53. Квартира 28, – несет меня по инерции.

В трубке снова воцарилось молчание.

– Алло, вы меня слышите?

– Мне сейчас так плохо. Поговори со мною, – тихо просит незнакомка и еще тише прибавляет: – Пожалуйста.

Я бросаю трубку, с минуту ошалело гляжу на кнопочки телефона и вдруг всеми фибрами души осознаю, что только что кого-то предал. У меня просили капельку тепла, капельку участия.

А я…

Судорожно набрав знакомый номер и дождавшись соединения, кричу:

– Алло! Это снова я!

– Горгаз, – устало произносят на другом конце провода.

– Кто?

– Ваш абонентский номер, пожалуйста.

Я тихо кладу трубку на рычажки.

Меняя комбинации цифр, бессчетное число раз пытаюсь повторить случайную ошибку – безрезультатно.

Дважды в одну реку не входят.

Прости меня, незнакомка.

Невысокое деревянное здание аэровокзала было переполнено народом. Люди сидели и лежали на стоящих посреди зала ожидания лавках, на чемоданах, узлах, коробках… Самолеты ввиду неблагоприятных метеоусловий не летали уже третий день. Аэропорт, отгороженный от всего мира пеленой дождей, тоскливо плыл среди пустоты бесчисленных туч в четвертые сутки ожидания. Тяжелые капли воды, переливаясь в его огнях, рикошетили с окружающих здание тополей на окна, плющились и извилистыми ручейками стекали вниз.

Дождь, дождь, дождь… Что может быть грустнее затяжного дождя?

Устав лежать, стоять, перелистывать журналы, бродить бесцельно по переполненным залам аэропорта – устав ждать, я сидел на полу, облокотившись о перегородку, отделявшую окошечко кассы от остального пространства зала ожидания. Напротив меня, улегшись на большой бесформенный тюк и прикрыв лицо газетой, дремал невысокий коренастый мужчина средних лет. Около него на краешке лавки с книгой в руках сидела довольно миловидная девушка возраста Джульетты или чуть постарше. Поодаль, немного левее, рядом с небольшим рюкзаком, сверху которого лежала обернутая в целлофан гитара, примостился паренек в поношенной серой гимнастерке. Гимнастерка была заправлена в фирменные джинсы, ворот расстегнут так, что в разрезе был виден болтающийся на шнурке зуб медведя.

Паренек в сотый раз перелистывал старый номер «Огонька», через каждые пять – десять минут поднимая глаза поверх обложки и оглядывая зал, как бы отыскивая там знакомых. При этом его взгляд неизменно задерживался на читающей книгу девушке.

Девушка не отрывала от книги глаз, но, разумеется, ощущала на своем лице его взгляды. Об этом говорили и легкий румянец на ее щеках и несколько показное внимание к процессу чтения.

Время шло. Тягуче-медленно проходил за часом час. Девушка читала и краснела. Парень никакой инициативы не проявлял. Кругом царили скука и обреченность томительного ожидания.