Свет, отраженный от пыли - стр. 4
Поначалу она старалась. Гладила мужу рубашки, вставала раньше, чтобы приготовить завтрак, не ложилась допоздна – ждала его с работы. И в школу Марина бежала по утрам с восторгом: ей нравились настороженная тишина в классе, звонок, радостно сообщавший, что урок начался, и дети, такие разные и любопытные.
Промелькнул золотистый сентябрь, зарядили октябрьские дожди. Новая жизнь стала превращаться в рутину. Каждое утро глажка рубашки и прослушивание скандала соседей, потом уроки с новой темой или опрос по прошлой. Вечером готовка, стирка, к ночи проверка тетрадей с одинаковыми ошибками и одинаковыми мыслями равнодушных учеников, совсем редко – ночные короткие супружеские обязанности с уставшим и раздраженным мужем. И все? И так теперь будет всегда?
Зимой стало совсем тоскливо. Марине, привыкшей за годы студенческой жизни к будоражащим танцевальным вечерам, выставкам модных художников, встречам с писателями, лекциям про космос и будущее освоение Вселенной, не хватало чего-то яркого, щекочущего нервы. Детей она пока не хотела. Ей хватало видеть каждое утро соседского малыша, а днем – школьников. Ученики казались ей все на одно лицо: девочки не стремились что-то изменить, не боялись, что их жизнь будет такой же, как у матерей-ткачих, мальчики не рвались стать космонавтами. В приоритете была сила: кто сильней, тот и лучший. Убогость, вот что это было. Наташа Ростова? А зачем она за Пьера вышла замуж? Фу-у-у, он же толстый, очкарик и мямля. Печорин? Много думал и плохо кончил. «Преступление и наказание» вообще, как оказалось, никто не дочитал до конца. И до середины тоже. Марина чувствовала, как ее затягивает в трясину поселка ткацкой фабрики. Ей казалось, что все здесь: дома, улицы, деревья и даже люди, – покрыто толстым слоем какой-то особо мелкой, тусклой, не стирающейся пыли. В обиходе появились словечки из лексикона соседок по дому, и стало лень куда-то идти-ехать на выходных, только в кино, если хорошая комедия.
На празднование Нового 1976-го года у Марины были особые планы. В школе раздавали пригласительные билеты на ночное торжество в ДК кордной фабрики. Марина готовила платье, туфли, воображала, как они с Ильей займут первое место в конкурсе танцевальных пар. Лепила пельмени – и по совету соседки бабы Ани затолкала пуговицу в начинку одного из них, «на счастье». А Илью отправили в срочную командировку в область. И Марине пришлось одной смотреть дома «Иронию судьбы», заедая обиду мягкими мандаринами и глотая злые слезы: где-то бродит счастье и находит даже старых дев-учительниц.
Может, поэтому она и сошлась с Андреем. От одиночества, от того, что он помнил ее в годы студенчества, от чувства опасности, что все откроется, заменившего ей несбывшиеся мечты. Да и близость оказалась не такой, как с мужем – дежурно-быстрой, а волнующей, острой, чувственной. Вот только все портила бабка Андрея, от которой приходилось прятаться. Старая карга хоть и немощная, а ругалась громко и изощренно. И слова у нее были такие… обидные. Даже когда незнакомые.
– И на обед домой капитан Волков не приходил?
Марина очнулась.
– Нет. Он сказал, что будет поздно.
Майор записал что-то в папку, раскрытую на коленке, захлопнул ее и предложил Марине:
– Давайте шофер отвезет вас прямо к подъезду.