Студёная любовь. Во тьме - стр. 8
– Так любит, что чуть не придушила, – я потрогал шею, место, где была удавка, все еще горело, и смачно зевнул. – При чем уже не первый раз.
– Она не смогла бы.
– Потому что мы связаны стигмой?
– Нет, конечно, – фыркнул Киран и резко встал. – Пойдем уже отдыхать, вы за столом сейчас заснете.
– Ты ушел от ответа, – я тоже поднялся, но от усталости едва не свалился на пол.
Киран подставил свое плечо и потащил меня к выходу из столовой.
– Напротив. Я сказал слишком много.
За нашими спинами погасли люмитовые бра.
В коридоре было темно, стены подсвечивались легкой дымкой мауриса, что заглядывал в узкие окна. Мы довольно быстро добрались до одной из комнат.
– А где Любава? – сонно промямлил я, заходя внутрь.
– Не думаю, что она будет рада вас сейчас видеть. Дайте ей время.
– Ладно… Идем спать. Утро все-таки мудрее ночи, – я побрел к кровати, силуэт которой различил в темноте, и рухнул на нее, уснув на подлете к подушке.
Глава 3
Любава
Марисса выглядела очень плохо, и я не могла ничем помочь. Бледное лицо девушки осунулось, багряные глаза набрали густой темноты и углубились, потускнели, веки посерели. Обрезанное ухо, что девушка всегда прятала под пышной копной каштановых волос, сейчас торчало и пугало рваным краем.
Когда мы дошли до нужной комнаты, полукровка-эльфийка ощутимо дрогнула и, затормозив, вцепилась в мой локоть.
– Любава, ты сможешь сама? Я не в силах… Только… не вини больше Синарьена, он не виноват. Да, я ждала тебя поскорее, но… – она тяжело выдохнула, – ты бы все равно не смогла ничего сделать, поражения были ужасными. Я с трудом удерживала защитный купол все эти дни, чернота, видимо, еще до нашего перелета захватила всю эссаху бедной Кирсы. Нам тогда пришлось к Черте приблизиться, там и случилось все. И Ялик там погиб… а после Орин и Даниил…
– А что с Лимией и остальными?
– Я не знаю…
Девушка, сильно задрожала и будто выдохлась, прижалась лопатками к стене и совсем слабо пролепетала:
– Наверное, они не выжили. Как только ты исчезла, все беды вернулись назад: снег растаял, плоды и цветы сгнили. Черта лопнула, словно мыльный пузырь. Я столько нечисти никогда в жизни не видела. Синарьен нам жизнь спас, когда случайно забрал на Энтар, хотя я тоже первые мгновения злилась на него отчаянно. Там же… – девушка всхлипнула, – Орин остался. Теперь во мне словно душа высохла. Думала, что тоже подхвачу гадость и уйду вслед за всеми, ведь я соприкасалась с границей, а после много часов подряд находилась рядом с Кирсой, обмывала ее тело, меняла простыни. Я будто нарочно хотела заболеть, Любава… Это ужасно! Но, – эльфийка вытянула перед собой дрожащие бледные ладони, приложила их к груди, – как видишь, жива-здорова. Только вымоталась. Сил совсем… нет. Еще и Патроуна не стало, без него худо справляться. Он словом поддерживал, помогал всячески, не покидал нас, а когда узнал, что ты была с принцем в нашем замке, все расспрашивал о Ялмезе, Лимии и Даниле, нашей магии и истинных парах, но его хроническая болезнь прогрессировала, не выдержал старик. Мне жаль.
От упоминания опекуна у меня задрожали колени, но я смогла удержаться и даже повернуться к двери. С трудом переводя дыхание, удавливала в себе слёзы.
– Любава, мы не хоронили ис-тэ, – сказала мне в спину Марисса, – ждали тебя. Так он просил. Его последняя воля.