Студёная любовь. Во тьме - стр. 5
Мирион хоть и дал слово снять все обвинения с девушки, но на это нужно время. Да и оставалось еще в невиновности Любавы убедить упрямого короля, а он и без суда может ее наказать – по собственной воле.
Киран отвлекал стражу, рискуя головой, пока мы с Любавой пробирались через лабораторию в амбар и оттуда уже выскользнули из усадьбы О’тэнли на одной из рабочих колесниц.
Пришлось на выезде подождать несколько минут, пока страж нас догонит и пересядет с коня за управление машиной. Я не мог вести, не восстановился до конца после всего, что случилось, голову вело, а тело знобило.
В дороге, что заняла несколько часов, Любава почти все время спала. Наверное, пыталась восстановить силы, чтобы их хватило на лечение подруги, но меня бесконечно грызло плохое предчувствие.
Киран тоже выглядел напряженно, часто оглядывался в салон и удрученно покачивал головой.
У меня всю дорогу горло сковывало: то ли от страха, то ли от необратимости, уснуть так и не смог. Если Любава не потянет лечение, она себя выжжет, а если… даже думать не хотелось, что будет, если мы не успеем.
Приехали за полночь. Небо плотным покрывалом спрятало звезды, улеглось толстым пузом на шпили белых башен. В окнах особняка покойного Патроуна уже не светилось, только боковые фонари-отслеживатели из люмитов вспыхнули, стоило нам приблизиться.
Любава прошла мимо загоревшегося фонаря, даже не взглянула на него и не испугалась, уверенно поднялась к центральной двери. Ласково провела ладонью по лепнине в виде птицы олефис и наклонила пышный хвост птицы, отчего замок щелкнул, а дверь перед девушкой распахнулась.
Я лишь рот открыл. Она здесь была раньше.
Возможно, ректор возил ее сюда, когда она училась. Или… или она была здесь до учебы в академии.
Так любовно на дом могут смотреть только те, кто его давным-давно покинул.
– Киран, это ты? – прилетел сверху слабый женский голос.
Навстречу к нам, спускаясь по центральной лестнице гостиной, в длинном темном халате и покрытыми черным платком волосами, шла Марисса.
Я дернулся к Любаве, чтобы ее удержать, потому что одного взгляда на изможденную эльфийку было достаточно: мы опоздали.
Марисса словно высохла. Худые косточки ключиц просвечивались сквозь бледную кожу в том месте, где от ее движения распахнулся халат.
– Где же ты была? – просипела девушка и с рыданиями бросилась к Любаве обниматься.
– Я не знала… – взвыла Белянка в ответ.
Мы переглянулись с Кираном. Воин выглядел ошарашенно и раздавлено, а в глубине темных глаз вертелось что-то злое и агрессивное. Он моргнул и отвернулся.
– Попрошу слуг приготовить комнаты, – буркнул страж.
– Комнату. Одну, – сказал я, и Киран перевел взгляд на Любаву, словно ждал ее согласия.
Любава же, услышав мой голос, дрогнула, отстранилась от Мариссы, медленно повернулась, зло стерла слезы со щек и с яростью прошептала:
– Это ты, Синарьен ин-тэ, виноват… Ты знал. Ты, мрак, все знал… и не помог. Я бы спасла девочку, успела бы…
Я держал удар. Понимал, что она права, но пытался выгородить себя:
– Ты была без сил. Я не мог так рисковать.
Любава дернулась от меня, словно я зараженный чернотой, и подняла ладони. На ее пальцах тут же заискрила магия.
Киран выступил вперед, чтобы меня защитить, но я махнул ему рукой, приказывая не вмешиваться.
– Из-за тебя я была без сил, – прорычала Любава, скручивая пальцы. Магия, что до этого лечила меня и согревала, закрутилась вокруг шеи и обожгла холодом кожу.