Студёная любовь. Во тьме - стр. 24

Показалось, что его пальцы и ладони объяты черной дымкой, а кандалы держатся на ниточках вместо цепей и вот-вот упадут.

Брат, раскачиваясь на крепких ногах, ехидно продолжал говорить:

– А за помощь спасибо, Синарчик. За кулон, который ты передал принцессе в подарок. – Под веками брата загорелось что-то ярко-алое. Оно вынырнуло наружу, перевернулось в воздухе в черную кляксу, сверкающую красным в сердцевине, и повисло на стене. – Очень пригодился твой подарок. Видишь, теперь я свободен от этих ненужных оков обручения? Хорошо, что оно не такое жесткое, как кританское, и я не умер на месте. Каур знал, что наше не сработает, противна мне была Режини, поэтому и подсунул свой ритуал.

С трудом оторвав взгляд от странной черной точки, я повернулся к брату.

Эври как шут поклонился мне и рассмеялся ненатурально. В песке его смеха я расслышал несколько голосов, словно в него что-то злое вселилось.

Я хотел заговорить, убедить его, что не травил кулон, но клякса перескочила со стены на мое плечо и мгновенно заклеила рот.

– Молчи лучше, – яростно прошипело над ухом, – старший наследник.

Эври вдруг оказался совсем рядом с решеткой, протянул руку сквозь нее и сжал мою шею. Его голос гудел повсюду, раздваивался и расстраивался:

– Смотрю, девица попалась тебе непростая. Не стану тебя убивать, она сама это сделает. А теперь – уходи.

Меня насильно повернуло по оси, отчего затрещали задубевшие мышцы, и толкнуло к выходу на лестницу.

В спину прилетел жуткий нечеловеческий смех:

– Не переживай, Синарчик, я тебя не выдам.

Когда я оказался на улице, с трудом понимал, что вообще произошло. Что в Эврисия вселилось такое мощное, что даже через кандалы-блоки магии он со мной будто с игрушкой расправился?

Это ведь не энтарская магия, это что-то неведомое.

Эври очистят, если об этом узнают, даже разбираться не будут. Хотя странно… он ведь не может причинить мне вред, его угрозы – пыль. Но возвращаться и проверять теорию я не стал. Позже. Пока брату придется побыть здесь, под присмотром стражей.

Я потер губы, откашлялся и подошел к ожидающему меня на выходе ис-тэ Флессу, но сказать ничего так и не смог, только покачал головой.

Следователь истолковал мое молчание по-своему.

– Вы идите, ваше высочество, отдыхайте, вид у вас не очень, а я попробую все выяснить. Приду с отчетом, как только узнаю хоть что-то важное.

Кивнув, я пошел назад, ко дворцу. Рассказывать следователю о том, что произошло в темнице, я не решился – не хочу Эври еще больше навредить. Надеюсь, он не настолько глуп, чтобы раскрыть свою темень кому-то еще.

Мирион не остался в долгу.

– И о том, что вы утаили, мы поговорим позже.

Я обернулся, выдержал цепкий взгляд следователя и все-таки ушел, только сейчас осознав, что мерзну не только изнутри, но и снаружи. Плувиан раскрыл свои объятия: сильно похолодало. Как я буду в период никса выдерживать холод, не представляю.

Навстречу, переставляя короткие ноги, выбежал Бон, потный и всклокоченный, словно за ним азохус гонится.

– Вашу… – он склонился к коленям, задыхаясь и откашливаясь, и с трудом выдохнул: – Любаву поймали около дворцовых ворот, обвиняют в попытке побега!

Любава

Внутри магазина «у Ишала», название так и не поменялось, всегда приятно пахло травами, но сегодня еще и по-особенному, будто в луговые сухоцветы добавили капельки ванили и корицы.