Студёная любовь. Во тьме - стр. 25
– У меня перерыв, госпожа, – выглянула из-за прилавка золотоволосая девушка с утонченными чертами лица.
– Простите, не заметила табличку, – я дернулась к двери, но зельеварка меня остановила:
– Я ее, наверное, забыла перевернуть, последнее время голова где угодно, но не на плечах.
Я улыбнулась через силу. Как-то шутить совсем не было настроения.
– Мне не сложно, – выдохнула устало, – я могу подождать.
Зельеварка подошла ближе. Это оказалась светлолицая невысокая девушка с роскошными кудрями волос и ясными сияющими глазами цвета утреннего неба.
Она дернула занавеску на двери, повернула табличку «закрыто» надписью к улице и щелкнула ключом.
– Моя ошибка, значит, вам не придется ждать. Вы что-то конкретное хотели или сбор? – она внимательно всмотрелась в мое лицо. Зельевары, особенно иманцы, очень чуткие, по запаху могут определить, что нужно заказчику. Ишал, прежний хозяин, даже не спрашивал никогда, что мне нужно, просто доставал мешочки и выкладывал их на прилавок.
– Мне нужен изайлис, – попробовала я.
– Нынче спрос на редкие цветы, – усмехнулась девушка и убрала локоны волос за спину. – Но я вряд ли вам помогу. Эти цветы на Крите не растут.
– А где их можно найти?
– В Имане, но и там найти будет тяжело. Они цветут редко и в таких чащах, что их давно никто не собирает. Да и ценны они только свежими.
Я с тяжестью выдохнула и собралась уходить, как в подсобке у зельеварки хлопнула внутренняя дверь, и в помещение ворвалась короткостриженая крупноглазая шатенка с полной корзиной цветов в руках.
– Касанна! Ты слышала? Младшего О’тэнли за убийство арестовали! Говорят, войны с Иманом не миновать теперь.
– Что?! – всполошилась золотоволосая и словно забыла о моем присутствии. – Когда?!
– Да вчера еще. Слухи ходят, что он принцессу Имана того… – девушка поставила тяжелую корзину на прилавок и показала на себе, словно ее душат. И даже язык вывалила.
– Не мог он, – выдохнула Касанна ошарашенно, отстранилась как-то неосторожно и чуть не сбила с прилавка бутыль с розовой настойкой.
Шатенка успела ее перехватить на лету.
– Да тебе откуда знать-то? – наивно бросила прислужница, не заметив, как у ее хозяйки налились влагой глаза и задрожали губы.
– И правда.
Касанна вся сжалась и, пытаясь найти опору, вдруг обратила на меня внимание.
– Простите, – она вцепилась худой рукой в свою шею, будто говорила с трудом, – я не могу вам помочь.
Я сдержанно кивнула. Заранее знала, что не найду здесь этот цветок, но попытаться должна была.
Обернулась к двери, чтобы уйти, но в последний момент решилась:
– А есть ли у вас что-то нетрадиционное для восстановления памяти? Для двоих.
Прислужница, заметив меня, тут же спряталась за прилавком вместе с корзиной, а Касанна тяжело, будто у нее онемели ноги, подошла к одному из шкафов, что стояли вдоль стены, и достала два пузырька.
– Выпей сама, а после дай тому, кто должен вспомнить. Выпить нужно равное колличество. Если есть что-то важное, оно раскроется. Но не сразу, придется выждать, иногда до недели и больше.
– А если память скрыта обетом? – я взяла пузырьки и, как драгоценность, прижала их к груди.
Девушка пожала плечами. Волосы снова упали вперед и засияли на лучах лотта из окна.
– Траве нет разницы: обет это или сотрясение.
– А как же наказание?
Касанна поморщилась и покачала головой.