Страна сумасшедших попугаев - стр. 9
Та церемонно шаркает ногой и изображает нечто вроде книксена,–Туанетта! Так меня мой Булкин зовет.
–А это,–блондинка кивает в сторону «джинсовой»,–Лёля Панаева. Она у нас богема, в ресторане «Сказка» поет, её вся Москва знает и не только Москва, там «большие» люди со всей страны бывают.
–Вообще–то я Лиора Панавер,–откликается «джинсовая»,–но с такими данными даже в кабаке не вариант, кто ж будет слушать «Москву златоглавую» в исполнении еврейки? Не любят нашего брата, а так,–она картинно изгибается и выдыхает низким грудным голосом,–«В этом мире, в этом го–о–о–роде, там, где улицы, грустят о лете…»,–моментально меняет позу и…,–«Вдоль по Питерской! По Тверской–Ямской…..», по желанию клиента любой репертуар.
Девчонки мне нравятся, видно, что ёрничают они ради прикола, а не для того чтобы повыпендриваться,–А я Инга.
–Инга?–удивляется Лёля,–А я слышала, что Ленский тебя как–то по–другому называл, необычно очень, потому и внимание обратила.
–Ика. Фамилия у меня Кондратова, поэтому первые буквы «И» и «К», а «К» в русском алфавите произносится, как «Ка», вот и получается Ика.
–Здорово!– улыбается Нелька,–это тебе больше идет.
–Ага,–киваю я,–Особенно, если знать, что в переводе с японского ика–это каракатица.
–У вас совесть есть?–незнакомая девушка в очках смотрит на нашу компанию с укоризной,–Я понимаю, зачем вы сюда набились, но, сколько же можно тут торчать?
–О! Миронова! «Супчику» хочешь? Тут малость осталось,–Леля протягивает ей бокал с «успокоительным»,–Давно здесь?
–Минут сорок. Пришла, глядь, одни мужики, укушавшиеся без присмотра.
–Почему это одни?–Антонина хитро подмигивает и начинает загибать пальцы на руке,–Захаров с какой–то девицей, Самойлов аж двух приволок, а Гордеев опять свою халду припер, итого…
–Халде все равно, она уже поняла, что Гордеева не окольцует и явно готова отвалить. А от студенточек, какой прок? Они, похоже, первый раз с взрослыми «дяденьками» гуляют, восторг, эйфория, все байки за чистую монету,–девушка отпивает из бокала,– Фу! Холодный!
–Мы на тебя не рассчитывали,–парирует Нелька,–Шутник сказал, что ты не придешь,–лицо у девушки резко бледнеет, но тут хозяйка хватает меня за руку и выталкивает вперед,–Знакомься, Инга.
–Лена,–почти шепчет девушка.
–Можно Элен, можно Элла, можно Ёлка… Эх, бабоньки,–Антонина со вкусом потягивается,– Айда, напьемся! А чего? Мужикам можно, а нам нельзя?
–А домой как?–возражает Лена.
–А никак! Здесь останемся. Нелька не выгонит.
–Куда уж мне.
–Поддерживаю!–Леля тушит сигарету и опять выдыхает своим низким грудным голосом,–«…Помню, как на масляной Москве в былые дни пекли блины…»
***
–Ты чего пустой хлеб жуешь? Вон масло и колбасу бери, Костик вчера принес, салями финское,–Люсечка отбирает у меня кусок хлеба, густо мажет его маслом, а сверху кладет куски крупно порезанной колбасы,–Я всегда крупно режу, «пуговицы» любят колбасу без хлеба лопать, да и мама ругается, если ломтики тонкие, застиранные тряпки, говорит,–потом достает из шкафчика бокал, грамм этак на четыреста, сыпет туда две чайные ложки растворимого кофе, две ложки сахарного песку, заливает кипятком и пододвигает мне,– Давай, давай! А я котлетами займусь.
Люсечка двоюродная племянница моего отца, то есть моя троюродная сестра, несмотря на такое не очень близкое родство, мы с детства, не то чтобы дружим, (разница в возрасте у нас восемь лет), скорее приятельствуем, но общаемся часто и с удовольствием.