Страна сумасшедших попугаев - стр. 41
…Мы сидим на чахлом газоне, допиваем шампанское и устало наблюдаем, как ветер колышет бахрому «карусельного» шатра.
–А чьи стихи ты читал последними? Пастернака я узнала, а этого автора нет.
–Николай Рубцов.
–А откуда ты столько поэзии знаешь, не специально же учил, чтобы меня поразить.
–Когда–то в Доме пионеров в театральной студии занимался. Супруга моя тоже туда ходила, там и познакомились.
Я неприязненно поежилась,‒И каким ветром тебя туда занесло?
–Ребенком трудным был, а уж подростком…, нет, учился–то я прилично, двойки, конечно, были, но в целом ничего, а вот с поведением полная беда. Все время влипал в разные истории, драки, битые стекла, поломанные лавочки, поэтому матушка постоянно пыталась меня пристроить то в волейбольную секцию, то на теннис, то на самбо.
–И чего? Тебя физические упражнения напрягали?
–Да, нет. Заниматься мне нравилось, и достижения неплохие были, только в спорте главное, что? Дисциплина. А я все время старался какой–нибудь балдеж замесить, поэтому и гнали отовсюду. Последний случай настоящий шедевр. Это в ДК при «Красном октябре» было, я там гимнастикой занимался. У нас уборщицей была очень странная тетечка. Ходила в длинном черном одеянии, волосы под берет прятала, а сверху еще платок повязывала и все время крестилась, особенно, когда видела, как мы на снарядах кувыркаемся, и я решил ее разыграть. Остался после занятий в раздевалке, напялил на себя мотоциклетный шлем, обмотался простыней, веник прихватил, выключил свет и спрятался за шкаф. Примерно через полчаса, тетка пришла убираться, дверь открыла, стала выключатель на стене искать, тут я из–за шкафа: «А–а–а….а! Гореть тебе в гиене огненной! Покайся, грешница!». Топаю, руками размахиваю, веником по шкафу стучу… Она сначала остолбенела, даже глазами не моргает, а потом, как заголосит: «Антихрист! Караул! Антихрист!» и в коридор…. Оттуда стук и грохот чего–то металлического, я веник в сторону, шлем прочь и за ней. Гляжу, тетка посреди коридора в луже барахтается, и верещит, как свинья на бойне. Я к ней, а простыню–то снять забыл, да еще ведро, что она опрокинула, мне под ноги попалось. Я пару раз перевернулся и прямо передней на ноги встал. Она глаза закатила: «Господь небесный! Спаситель наш! Пришел по воде яко посуху! Сохрани душу мою грешную!», за простынь цепляется, кеды мои целует, ну, а потом сторож прибежал… Тетечка оказалась дальней родственницей директору ДК, да еще в психдиспансере на учете состояла, ее из коридора прямо туда и увезли.
–Сильно влетело?
–Да, как сказать… Вот после этого случая матушка, и отвела меня в «актеры», решила, раз уж я испытываю тягу к лицедейству, то должен заниматься им в обществе себе подобных, чтобы обычные люди не страдали, а руководил студией старый приятель ее отца, моего деда то бишь, Федор Иванович Марьинский, ему к тому времени, наверное, лет восемьдесят с лишним было, и на профессиональную сцену он уже не выходил, а когда–то играл много и не только в советских, но и в императорских театрах. Старик был потрясающий! Всегда подтянутый, элегантный, с бабочкой, трость с серебряным набалдашником в виде головы льва. Сколько же он знал! Я до встречи с ним читал, что называется, из–под палки, а после за два года больше половины дедовой библиотеки «проглотил».