Сторож брата. Том 1 - стр. 57
И объясняли: если нет достойной жилплощади, никакой свободы слова вовсе не будет! Мандельштам, Ахматова и Пастернак – знаете, как они страдали? – всякий знает, через какие унижения прошли эти мученики в отсутствие элементарных прав на частную собственность. Если вдуматься, и колхозники могли бы жить несколько лучше… Ну, дали бы мужикам что-нибудь этакое! Что им там, смердам, надо? Лопату, допустим, получше, метлу, скажем, электрическую… или трактор новой модели. Народ заслужил это!
Так была сформулирована основная задача «перестройки»: путь к гласности – через приватизацию. Для того, чтобы вписать Россию в общий цивилизационный процесс и одновременно обезопасить правящий класс, – требовалось сделать главный шаг: перевести номенклатуру в статус феодалов. Бесхозное дряблое гигантское тело социалистической России надобно было расчленить и раздать в верные руки. Отныне земли, природные ресурсы, производство, капиталы и рабы – то, чем владела номенклатура на время биологической жизни номенклатурщика – стали достоянием правящего класса навсегда. Неужели ты, очкастый интеллигент, думаешь, что миллиардер Полканов присвоил металлургический комбинат в своих корыстных целях? Нет, глупец! Целеустремленный Полканов, вступая в вечное владение миллиардами, отстаивает прежде всего твою – да, твою! – свободу! Ты тоже теоретически можешь получить поместье, нефтяную скважину и угольный бассейн. Мало того: поскольку Полканов приватизировал угольный бассейн, он получил деньги, этими деньгами финансирует газету, и собственник газеты желает публиковать только правду: теперь общество знает факты о сталинских репрессиях! Желаешь получить свободу слова? Тогда изволь приватизировать Липецкий комбинат! Борешься за права человека? Тогда согласись с тем, что земля отныне не принадлежит народу. И российский умственный интеллигент признал махинацию убедительной. Даешь феодализм во имя прав человека!
Разумеется, приватизировать Липецкий комбинат могли те, кто уже распоряжался комбинатом – партийная номенклатура. Таким образом, советская номенклатура стала править страной сообразно феодальному принципу. Возник продукт синтетический, «номенклатурный феодализм». Вместо партийных группировок возникли кланы собственников.
Роман Кириллович Рихтер, старый профессор русской философии, не разбирался в российской экономике – он даже не знал, имеется ли таковая. Когда-то ему объяснили, что социалистическая экономика очень плохая, и он поверил, поскольку продуктов в магазине не было. Потом появились продукты, но исчезла зарплата: доказывало ли это, что экономика капитализма лучше, трудно сказать.
Роман Кириллович брался за любую работу: в России – социалистической или капиталистической – надо уметь выжить.
Номенклатурные феодалы, точь-в-точь как их предки, феодалы царской России, отводили душу на крепостных. На них, этих бессмысленных двуногих, олицетворявших рабское прошлое социализма, вымещали они свой гнев. И особенно ненавидели феодалы социалистический город.
Социализм создал равно бедное жилье для всех; сегодня требовалось строить богатое для богатых и нищее для нищих – и все продавать. Плана застройки быть не могло: всякий план подразумевает согласие и гармонию, то есть равновесие пропорций, но равновесия не существовало, гармония не предполагалась.