Сторож брата. Том 1 - стр. 58
И каждый феодал отщипнул от тела Москвы столько, сколько сумел. Коренные москвичи морщились на нуворишей, прятались в своих квартирках от погрома; но жадность новых хозяев находила граждан везде – их домики сносили, их квартирки объявляли нежилыми, их отселяли на окраины, а на месте былого жилья втыкали тупые коробки, каждый метр в которых приносил нуворишам прибыль.
Москва враз умерла – но потом Москва зажмурилась, вздохнула, сделала усилие и расцвела заново, как только она одна умеет делать.
Москва – живучая. Так устроена держава полумира, что город рассыпается в прах и гниет, а потом из гнили и пыли сызнова лепит величие.
Город, где кривая пошлость льнет к уродству, где похабное строение обнимается с наглым парадным зданием, вдруг распрямился; из вокзальной разноголосицы беспородных бомжей неожиданно родился величественный хор, и хор поет «Аллилуйя»!
Ликует и пирует Москва, – город проституток и воров, служак и казнокрадов. Это, конечно же, клоака порока, но сколь величественна эта клоака, как вопиют к небу ее бесстыдные огни, как напористо бурлят наглые улицы, как сияют шанкры площадей и пузырится в ночи реклама притонов!
Нет, это вам не заплесневелый музей Парижа, не засохший марципан Вены, не бабушкин буфет Мюнхена и не засушенный гербарий Петербурга – в Москве клокочет дурная история, величественная алчность, безвкусный героизм и все принимающее в себя могущество. И непобедимое мужество горожан, заново осознавших свою великую миссию. А миссия – имеется! Какие могут быть сомнения?
Привыкли смеяться над золотом Византии, над коварством Византии, над бесславной гибелью Второго Рима – и вот мир присматривался: рухнет Москва – Третий Рим – или нет?
Это город-герой, проститутка-царица, город-империя, город-вера. И город этот отражал устройство Империи Российской. Впрочем, «империя» – не точное слово. Будь то «княжество», «царство», «империя» или «республика» – страна Россия распадалась, менялась, но всегда отливалась в ту же самую, тождественную своей сущности форму.
Россия устроена как срез дерева, она прирастает окружностями, множится кольцами. И распадаться держава стала кольцами: отваливались внешние круги, сужался центр – и, глядя на сжимавшиеся размеры, былую империю стали забывать: ну, какие теперь империи? И ждали, что былая сверхдержава вот-вот распадется на улусы, как то предначертали западники, называвшие Москву «джучиевым улусом». Вот отвалился сначала внешний пояс сопредельных восточно-европейских стран, потом отпали Балтийские колонии, потом отошли Украина с Белоруссией, потом – Кавказ и азиатское подбрюшье. Еще немного, говорили иные прожектеры, и отвалится Татарстан, потом отпадет Дальний Восток, разойдется на буддийские республики, а там уж и волжские земли разбегутся на отдельные ханства. Останется Иваново царство от алчной России, и вот там, в мелких республиках, расцветет демократия. И вспоминали новгородское вече и Даурскую республику. Но случилось иное: центробежный пыл в России сам собой исчерпал энергию, и сызнова началось собирание земель. Постепенно, кольцо за кольцом, Россия стала приращивать утраченные в разгуле территории. Ахнули: неужели сызнова строится империя? Когда главный лозунг – «демократия», они опять за старое? И пеняли на охранные структуры и коварство комитета госбезопасности.