Сторож брата. Том 1 - стр. 32
Мамонова подавила улыбку. То есть все присутствующие поняли, что она еле сдерживается, чтобы не засмеяться, но не позволила себе даже улыбнуться: так, тень улыбки скользнула по губам. И все оценили воспитанность хозяйки.
– Возможно, я и заблуждаюсь, – поспешил отозвать свои предположения коллекционер, – скорее всего, меня ввели в заблуждение слова Марка. Он упомянул о диссертации, связанной с тематикой картин, которые я собираю… Но, скорее всего, я что-то путаю…
И снова мимолетная улыбка – сдержанная ирония, не желавшая проявиться в правдивых словах, каких заслуживала злосчастная супруга Марка Рихтера – скользнула по губам Наталии Мамоновой. Она даже слегка отвернулась, так что всем стали видны пикантные завитушки на шее и возле уха с жемчужной сережкой – дабы никто не заметил, как ее забавляют мнимые достижения жены Рихтера.
– Во всяком случае, я, – Наталия сделала ударение на местоимении, – я лично не имею сведений об этой диссертации.
Всем стало понятно, что кто-кто, а уж Наталия Мамонова непременно узнала бы, если бы подобная диссертация имела место.
– Рихтер, помнится, говорил о пятнадцатом веке Бургундии, – Фишман всегда помнил все; качество профессиональное – и в банковских негоциях, и в торговле авангардом.
Пригубил вино, покачал бокал в ладони, пригубил снова, одобрительно кивнул.
– Да, речь шла о Бургундии. Вы, Наталия, также этим временем увлекаетесь?
Наталия в свою очередь подняла бокал, приглашая гостей к совместному тосту.
– Рада вас видеть у себя и простите скромную обстановку. В следующий раз постараюсь организовать встречу в Париже.
Теперь Фишман оттаял окончательно.
– И будьте уверены, мы эту встречу не пропустим. Не так ли, дорогая? – Супруга коллекционера, казалось, дремала и не отреагировала. – Итак, вы поклонница искусства акварели и знаток живописи Бургундии?
Если и была ирония в этих словах, Наталия предпочла ее не заметить.
– Я интересуюсь искусством и, так уж сложилось, регулярно посещаю музеи Брюсселя, Брюгге и Антверпена. Пятнадцатый век фламандской живописи мне знаком, – мягко сказала она, ничем не погрешив против истины. И действительно, в свои поездки по музеям Марк Рихтер часто брал ее и рассказывал про Великое герцогство Бургундское и придворных живописцев Филиппа Доброго.
– Наташа, – заметил Паша Пешков, гордящийся своей компаньонкой, – постоянно ездит в командировки. Ну и по музеям ходит. Вот сейчас как раз из Оксфорда приехала.
Сам Паша никуда не выезжал, но, поддерживая авторитет Наталии, ощущал и собственную осведомленность.
– Мы тут, знаете ли, не оторваны от Европы!
– Вы профессионально занимаетесь историей искусств? Вас приглашают на симпозиумы? – спросил Фишман, и с этой минуты весь его интерес сосредоточился на Наталии Мамоновой, а про собственную жену он уже не вспоминал.
– О нет, не могу про себя этого сказать. Я, если хотите, классическая скучная медичка, занимаюсь исключительно медициной, – скромно заметила Мамонова, которая действительно работала лаборанткой в клинике, – но оставшееся время отдаю истории искусств. Прошу вас, попробуйте мой пирог.
Не так часто встречаем мы в жизни особ столь разносторонних, сочетающих познания в медицине, истории искусств, кулинарное искусство с женским очарованием и тактом. Гость, приехавший из Большого яблока, был потрясен.