Сторож брата. Том 1 - стр. 34
– А виллы на какие шиши они понастроили? На пенсию моей матери, может быть? Путин их хотя бы сажает, воров проклятых! Да и на Украине такая же мешпуха еврейская!
Павел Пешков не был в буквальном смысле слова антисемитом, но наличие еврейских имен в бизнесе он отмечал и едко комментировал. И Наталия с природной деликатностью и, как обычно, весело сводила Пашины эскапады к еврейским анекдотам или к рассказам о европейских музеях.
Что до Софи, жены программиста из Висконсина, то она соглашалась с мужем в том, что международные вопросы должны решаться в рамках принятого правового поля.
Сотрудница «Эмнести Интернешнл» окинула присутствующих внимательным взглядом, желая удостовериться, находится ли среди людей адекватных, затем сказала:
– Дело Романа Рихтера попало в орбиту нашего внимания совсем недавно. Применили обычный прием. Якобы замешан в финансовую аферу. Всем ясно, что обвинение в финансовых махинациях – ширма для подавления инакомыслия.
– Как будто мало в России ворья, – с чувством сказал Паша Пешков, – что тут еще выдумывать? Бери любого – вором окажется. Вот носились семь лет с Украиной, а там одно ворье. Пожалели их, героями считают… майдан, понимаете ли!
Тщетно Наталия посылала сигналы своему компаньону; Паша ее знаки игнорировал.
– Вы в курсе того, что сейчас происходит в Украине? – спросила на ломаном русском представительница «Эмнести Интернешнл», не забыв, однако, поставить предлог «в» вместо привычного русскому уху предлога «на».
Паша Пешков немедленно отреагировал. Назидательности в тоне правозащитника он не уловил.
– На Украине, – одернул он активистку, – а не «в Украине»! Говорите по-русски, если в Россию приехали! На Украине! И кой черт знает, что там у них на Украине, – добавил он, пережевывая дорогой французский сыр. – Совсем обалдели на вашей Украине.
До сих пор на Пашу Пешкова и на его реплики внимания не обращали, то был один из предметов интерьера, и не слишком удачный. Ни Диана Фишман, ни ее супруг Грегори (наречен был Григорием) ни разу не взглянули в сторону странного человека с клочковатой шевелюрой. Но после вопиющей тирады в защиту российского тоталитаризма гости посмотрели в упор на злосчастного компаньона; причем Грегори Фишман, разглядев как следует несимпатичного Пашу, повернул вопрощающий взгляд к Наталии: ну как такое можно?
Диана Фишман, видимо, хотела нечто сказать, но поджала губы – в таком обществе и говорить не пристало.
– Если завтра Россия начнет войну с Украиной, – воскликнул Фишман, задав вопрос вместо своей супруги, – что вы будете делать?
– Я? – изумился Паша Пешков. – А что я должен делать? Ну, если начнет, так, значит, начнет. Я-то здесь при чем?
– Вы гражданин преступной страны. Вы разделяете ее вину? Что вы будете делать в случае агрессии?
– Да нет у меня никакой вины! – вспылил Паша. – Что буду делать? Спать лягу. А утром позавтракаю.
Диана Фишман, женщина решительная, отодвинула от себя нетронутую рюмку и сухо заметила, что им, пожалуй, пора.
– А на что обиделись? – не унимался Паша. – Как мне прикажете реагировать? Ехать на Донбасс и стрелять? В кого стрелять, интересно? У меня там врагов нет. И друзей нет. И ни в кого стрелять не буду. Дела никакого мне до вашей Украины нет.
– Страна желает быть свободной, – пояснил Фишман.