Сторож брата. Том 1 - стр. 18
– Я раскладушку у окна поставлю, – бормотал гостеприимный Каштанов, – так просторней будет. А вы располагайтесь на кровати. И стол мой используйте, прошу вас. Свои книжки на пол сложу. Извините, беспорядок.
Комната Каштанова была чистой и рабочей: аккуратные стопки книг с закладками, тетради конспектов выложены в ряд, пачки чистой бумаги для заметок. Пока Марк Рихтер шел по коридору, успел разглядеть (двери настежь, privacy не в том состоит, чтобы прятать от чужих взглядов исподнее) неприбранные пеналы комнат – разбросанные по комнатам носки и башмаки, объедки в пластиковых коробках, опрокинутые мусорные ведра. Опрятная комната Каштанова по сравнению с другими казалась пустой: ни платяного шкафа, ни тумбочки, где хранят посуду и продукты.
Каштанов указал на узкую кровать.
– Чем богаты, Марк Кириллович. А я лягу здесь.
– Вы у окна окоченеете, – сказал гость.
– Что вы! Я закаленный. У нас на Урале знаете какие морозы?
– Вас продует.
– А мы старый матрац поставим… вот так, стоймя. В подвале здешнем матрац нашел. Ничего, что грязный? Не обращайте внимания. Я пальто сверху накину, чтобы вы пятен не видели. Зато дуть не будет. Какой-то умник окна во всю стену сделал. Летом жарко, а зимой холодно. Еще пиджак сверну и по низу окна – где щель. Вот так, вот так.
Каштанов делал все быстро и аккуратно; движения экономные. Строил баррикаду и говорил через плечо:
– В тюрьму определили? Или на домашнем аресте? Лет сколько? В таком возрасте можно пневмонию получить в камере. Организм слабый, холодно. Теплые вещи передали?
Вопросы дельные, аспирант не причитал, сочувствие сдержанное.
– Хотите чаю? Сбегаю в туалет за водой. Правда, к чаю ничего нет. Кружки второй нет. У соседей спрошу. На углу печенье куплю.
– Что вы, Иван. Ничего кроме чаю не надо.
– Ужинать необходимо, – была в речи Каштанова провинциальная обстоятельность. – Вы правда Балтимора спекулянтом назвали?
– Если назвал, то случайно. Мне стыдно.
– Простите, что вмешиваюсь. Может быть, не надо с ними ссориться?
Аспирант Каштанов стоял спиной к Марку Кирилловичу. Выдержал паузу.
– Послушай, Иван, это тебе Медный посоветовал Ницше заняться? – Марк Рихтер редко говорил по-русски и оттого чувствовал непривычную легкость. Стал говорить «ты» Каштанову. – Отчего тебя на Ницше потянуло?
Теперь Каштанов повернулся, встретился с гостем глазами. Рихтер обнаружил, что взгляд, который он принимал за кроткий и угодливый, на самом деле волевой. Словно человек нарочно сдерживает эмоции и сознательно гасит взгляд. Каштанов смотрел не кротко, а тускло. Это только в сказках глаза драконов сверкают, в реальности рептилии глядят тусклыми глазами, перед тем как напасть.
– Угадали, это Медный рекомендовал заняться Ницше. Решил не спорить. Я вообще привык соглашаться с начальством, так проще.
– Странно жить в общежитии и заниматься Ницше. Не находишь?
– Здесь все так, Марк Кириллович.
– Не называй меня Марком Кирилловичем. Имени достаточно. И говори «ты».
– Вы старше меня намного.
– Так уж намного. – Оглядел серое морщинистое лицо Каштанова, спросил: – Тебе сколько лет?
– Сорок один год исполнился. Припозднился с докторской.
– А чем раньше занимался?
– На ГОКе работал. На Украине.
– ГОК – это что такое?
– Горно-обогатительный комбинат.
– Невероятно. И потом Ницше?