Сторож брата. Том 1 - стр. 12

– Не преувеличивайте. Никакого героизма тут нет.

– Рассчитывайте на меня! – воскликнул капеллан. – В сегодняшней проповеди я упомяну вашего брата. Как его зовут?

Профессор Медный подумал, что следует поддержать гуманистическую составляющую в деятельности колледжа, и сказал:

– Вы понимаете, друг мой, если потребуется вмешательство колледжа… Поддержка нашей общей семьи, так сказать… – Медный оглядел собрание, добавил значительно: – В зависимости от характера вопроса, разумеется. В политику не вмешиваемся.

– Постараюсь зря не беспокоить.

– Вы знаете Черча. Он в таких делах педант.

– Разумеется.

– И это свойство мы ценим в адмирале, не правда ли?

– Безусловно. Надеюсь, мне разрешат пользоваться моей комнатой в колледже еще пару недель.

– Приложу со своей стороны все усилия, – сказал великодушный Медный. – Но, как вы знаете, есть очень мало того, что я могу здесь сделать (there is very little what I can do here), – поляк использовал глянцевый английский оборот.

– Полагаете, выселят?

– О, не все так драматично. Уверен, несколько дней у вас есть. Бесспорно, вы можете рассчитывать на колледж. Можете не волноваться, друг мой. Три дня безусловно. Ну, в крайнем случае, два дня. Считая сегодняшний день, разумеется. – И сослуживец по вольному отряду откланялся. Медный удалялся шагом человека, день которого расписан по минутам и отдан важному для коллектива делу.

Аспирант Каштанов последовал за своим наставником, но, отстав, робко сказал:

– Могу ли предложить вам, уважаемый Марк Кириллович, пожить пока в моей комнате? Я живу в общежитии. В удобной комнате, знаете ли. Туалет, правда, общий, но чистый и недалеко по коридору.

– Знаете, Иван, я, пожалуй, соглашусь. Спасибо вам. Надо ж быть таким идиотом, чтобы остаться без крыши в Оксфорде под праздники!

– Мне будет очень приятно, – сказал Каштанов.

– Гостиницу сейчас не достать. Все родители съехались под праздники.

– И дорого, – сказал Каштанов. – Вы заметили, как все подорожало?

– Расскажете, как вас найти? – спросил Марк Рихтер.

– Come, piggy, come, – приговаривал Колин Хей, подбрасывая большим пальцем резиновую свинку. В пабе на Коули-роуд, не столь знаменитом, как вошедший в путеводители «Ягненок и флаг», а в заведении простецком, «Индюк и морковка», сидели рабочие парни, распивающие пиво в предрождественский вечерок.

Играли в «свинюшек»: проигравший ставит на круг новую порцию пива. Маленьких резиновых свинок кладут на край стола и подбрасывают щелчком большого пальца. Истинные мастера добиваются того, что свинка, перевернувшись в воздухе, становится на пятачок, тогда как обычно свинка валится на бок, что приносит ничтожные очки.

– Come, come, piggy! – приговаривал Колин. – Давай, свинка, давай!

Его соперники, Саймон и Питер, опередили Колина уже на десять очков. Все трое работали печатниками в мастерской эстампов – труд нудный и вредный, много возишься с кислотой. В Англии любят эстампы, в Оксфорде эстампы чтут. Жены профессоров во время вакаций склонны набрасывать в блокнотах виды курортов, и, возвращаясь на родину, дамы желают запечатлеть свои произведения в гравюре – мастерская трудилась над видами Везувия и Аппиевой дороги, над образами нищих из индийских деревень и пестрыми фигурками румынских цыган. Они такие колоритные, эти цыгане, if you know what I mean. С недавних пор стали поступать заказы от украинцев – в основном красочные эмблемы национальных батальонов; требовалось напечатать изображения воинов с перекошенными от праведного гнева ртами. Попадались и редкие заказы от русских: те еще тщились пробиться к британскому пирогу. Питер, некогда печатавший офорты для русских эмигрантов (русское искусство никогда не цвело в Англии, но славянские эмигранты пытались делать карьеру), рассказал, что русские в своей азиатской стране играют в «коробочку», игру, похожую на «свинюшек», но только вместо резиновых свинок подбрасывают спичечный коробок.