Сторож брата. Том 1 - стр. 13
– Не может быть! – ахнул Колин. – Спичечный коробок? Бедные идиоты! А французы во что играют? В чеснок, полагаю?
Посмеялись. Черным от кислоты и типографской краски пальцем Колин наподдал свинюшке, толстушка полетела над столом. Друзья следили за полетом.
Вульгарные работяги – неподобающее соседство для университетских профессоров, однако подсел к игрокам и капеллан Бобслей, священник с печальными глазами. Бобслей ценил общество «Индюка и морковки»:
– Ну-ка, парни, дайте мне по Борису щелкнуть!
И впрямь, вылитый БоДжо – гладкий, толстенький, кувыркается: святой отец наподдал свинье под хвостик.
Колин Хей хохотал, они с капелланом Камберленд-колледжа давно дружат.
– Валяй, запусти Бориса в космос!
За Британию жизнь отдадут, власть уважают; но тут другое: общая игривость.
– Бобслей победил. Кому платить? Саймон, тебе проставляться.
Печатник Саймон, парень на кривых ногах, отправился к стойке. Вернулся с четырьмя холодными пинтами в красных ладонях.
– Подорожало, однако, – сказал Саймон. – Почти на фунт. А тебе, Бобслей, в колледже бесплатно наливают?
Вы, конечно, представляете себе Оксфорд. Даже если не получали открыток с готическими видами, так вам, наверное, рассказывали, или вы во сне видели первый университет мира. Улочки, мощенные камнем, домики, вросшие в землю, в окошках лавочек предлагают кексы с черникой, шарфы с гербами колледжей и мантии для магистров и докторов. Кому черные мантии с красным кантом, кому сплошь черные, кому черные с меховой оторочкой – зависит от степени и рода наук. И вот, когда спешат по улицам питомцы академических заведений (себя именуют «академиками»), то кажется, будто стая воронов слетелась – черные крылья хлопают за спиной, черные хвосты полощутся в лужах. И летят, как все вороны, на мертвечину, на то, что веками пылится в библиотеках и что не успели расклевать другие. Точь-в-точь такие вороны скачут по лужайкам готического замка Тауэр, и хохолки на их головах напоминают профессорские шапочки с кисточками.
Крепость Тауэр архитектурой схожа с колледжами, что рассыпаны по Оксфорду. В воротах колледжей, чванные, как тауэрские сторожа, стоят привратники в форменных котелках и посторонних не пускают. Разве что голову в ворота просунешь, подивишься подстриженной красоте, и сразу хочется пробраться внутрь, зайти этак небрежно в lounge room, нацедить чашку кофе из кофейного аппарата, развалиться в просторном кресле. Это семейный дом, и нравы теплые. Там и пива, и виски забесплатно нальют, печеньице с полки возьмешь задарма, газетку сегодняшнюю пролистаешь – но только посторонним нельзя войти, допущены лишь ученые вороны. Вот прошла в ворота колледжа гордая ученая птица, зыркнула на любопытствующих просвещенным глазом, а пичужки поскромнее – клювы разинули: чирикают бедолаги, а каркать не умеют. Дрессированные вороны Оксфорда каркают на языке сверхученой премудрости, их карканье чтут даже те, кому вход в хоромы заказан. Обитатели городка в семью и не приняты, но кормятся от щедрот: кто работает при воронах шофером, кто посуду моет, кто розы стрижет. Если адмирал Черч пожелает свою фотографию на фоне розового куста превратить в открытку и послать флотским товарищам, он навестит мастерскую на Коули-роуд. И тогда Колин Хей добродушно спросит: «В небо синьки добавить? Вдруг подумают, что дождь идет». Печатники Колин, Питер и Саймон всегда при деле: что ни вечер для ученых воронов нужно изготовить меню застолий, а это не пустяк. Садясь за high table, ученый ворон желает знать, что сегодня насыпали в кормушку.