Сторож брата. Том 1 - стр. 10

– Рекомендую, это Каштанов, – сказал Медный, уже неоднократно представлявший подопечного за последние два года, но постоянно забывавший об этом. – Этот юноша всерьез увлечен германской философией. Уверяю, нас ждут открытия. Не так ли, Каштанов?

Иван Каштанов ответил тусклым взглядом из-под красноватых век; так смотрит ящерица, прячась в траве. Серое лицо немолодого юноши, в складках, как лицо рептилии, было неуловимо. Так ящерицы покажутся и тут же прячутся в траве, мелькнут и исчезнут. Капеллан Бобслей сказал аспиранту несколько ободряющих слов.

– Вот как, значит, Ницше, – сказал капеллан.

Медный между тем тронул рукав «героя дня».

– На прощание решили всех удивить, не так ли? Рассказывают, мастер попросил вас представить колледжу Алистера Балтимора, галериста из Лондона, а вы публично назвали милого джентльмена спекулянтом. Шутка острая, но уместная ли?

– Разве то, что я сказал, кому-то неизвестно?

Медный прикрыл глаза, выражая терпеливое несогласие.

– Осмелюсь предположить, – сказал Медный, – что мастер колледжа пригласил в колледж гостя, взвесив обстоятельства его биографии.

– Послушайте, Медный, меня просили представить галериста. Чем конкретно приторговывает Балтимор – русским авангардом или современными кляксами, – я этого не знаю. Неужели я сказал «спекулянт»? Сожалею о сказанном.

– Алистер Балтимор – щедрый донатор; уверен, вы в курсе его пожертвований колледжу. Воображаю, вам стало впоследствии неловко.

– Помилуйте, Медный! Уж не из-за торговца абстракциями я уезжаю отсюда.

– О, конечно, конечно, – Медный снисходительно улыбнулся. Медный был поляком, и, если бы дал волю пылкостям шляхтича, профессор расхохотался бы над наивностью отставного коллеги; однако годы пребывания в колледже высушили эмоции. Подобно итальянскому профессору Бруно Пировалли, поляк Медный стал подлинным островитянином. – Колледж не может себе такого позволить. Впрочем, вы уже не несете ответственности. Как быстро мы стали чужими! – Медный негромко посмеялся, затем придержал смех.

Медный был аккуратно слеплен природой, не допустившей излишеств ни в чем. Подобно прочим оксфордским коллегам, он был одет в пиджак и брюки слегка поношенные, но опрятные, имевшие неброский цвет. Что же касается до аспиранта, то пиджак Каштанова был поношен сверх меры, так что возникало подозрение, что причиной изношенности явилась бедность. Аспирант невзрачен, а профессор Медный – в расцвете сорока пяти лет, успешный розовый экземпляр ученого.

– Нам, fellows, вас будет не хватать, – мягко сказал Медный. – Вы оставляете здесь друзей. Это не только мое мнение.

– О, неужели? Oh, really? – два человека, которые не были британцами, но выучились вести себя по-британски, улыбнулись друг другу фальшивыми улыбками.

– Уверяю вас. Не правда ли, Каштанов?

Аспирант профессора Медного тихо кивнул.

– Знаете ли, за ланчем, когда мы услышали о вашем увольнении…

– Как, и приказ уже подписан? Черч проходил здесь недавно. Я не думал, что он успел.

– Черч немного слишком формалист, вы знаете. Но мы склонны прощать адмиралу эту пунктуальность, не правда ли? Эти военные… Но на военных и держится Британия. Так вот, когда мы услышали о вашем увольнении, я спросил у окружающих… сидел напротив Стивена, а Майкл Ситон был слева, Джон Гордон справа… да, так я спросил у них, как они к этому факту относятся. И, знаете, был приятно удивлен: они недвусмысленно дали понять, что им вас будет не хватать.