Сто и одна ночь - стр. 52

Я представляю, что превращаюсь в камень, что звуки вокруг — это шум прибоя, что я здесь одна.

В уголках глаз сквозь опущенные веки просачиваются слезы. Лоб горит, меня колотит.

Море… Туман… Песок…

Сначала кажется, что все получается. Но где-то в конце перехода начинает плакать ребенок, и картинка морского берега, которую я удерживала с таким трудом, рассыпается. Не открывая глаз, крепко обхватываю себя за плечи. Чувствую, как приближается новая волна паники, еще сильнее. И вдруг среди какофонии различаю знакомый голос — и ускользающее сознание хватается за него, как за соломинку.

— Крис, слышишь меня? Крис… — зовет меня Граф.

Дрожу так, словно меня только что достали из проруби. Но открываю глаза и поднимаю голову.

Граф снимает пальто и набрасывает мне на плечи. Затем легонько тянет за рукава, подсказывая направление движения. Я больше не раздумываю — прижимаюсь к Графу, утыкаюсь носом в выемку над его ключицей. Он накрывает меня пальто с головой — прячет от окружающего ада.

— Обними меня, — прошу я. — Крепче...

Граф обхватывает всю, как ребенка.

Я больше не слышу шума прибоя, но улавливаю быстрое, громкое сердцебиение Графа, которое заглушает остальные звуки. Закрываю глаза и прижимаюсь ухом к его груди. Теперь его сердце стучит еще громче. Меня лихорадит, затягивает во тьму, но постепенно сила притяжения тьмы начинает ослабевать. Дрожь унимается.

Не знаю, сколько я так стою, минуту или месяц, но с каждым ударом сердца Графа мне становится спокойнее, я будто пробуждаюсь ото сна. Сначала улавливаю аромат Графа — и вдыхаю поглубже. Затем чувствую губы у своего виска. После понимаю, что объятия слишком крепкие, мне не хватает воздуха.

— Кажется, прошло, — шепчу я.

Граф ослабляет хватку и выпускает меня. Я стаскиваю пальто с головы, но крепко держу ворот у шеи. Оглядываюсь. Это месиво человеческих тел и лиц по-прежнему невыносимо — меня слегка подташнивает и кружится голова, — но я уже контролирую свои действия.

Перевожу взгляд на Графа. Не понимаю, как именно он смотрит на меня. Словно между нами метровая стеклянная стена. Или он увидел во мне другого человека.

— Крис… Можешь идти?

Киваю.

Он обнимает меня за плечи, и вот так мы пробираемся сквозь толпу. Временами Граф заглядывает мне в глаза — мельком, наверное, хочет убедиться, что я не собираюсь падать в обморок.

Потом, позже, уже на парковке, он прислоняется к машине, подтягивает меня к себе и обнимает почти так же, как на вокзале во время моего приступа, разве что осторожнее. Я все жду, когда он прекратит, но молчу — вижу, что и с ним что-то происходит. Но Граф все не отпускает меня, кутает в свое пальто, прижимается щекой к моему виску. Чувствую его спокойное глубокое дыхание на своих волосах.

Разъезжаются с парковки машины. Продавец цветов помогает сгружать товар в микроавтобус. Высекая искры, полукругом объезжают меня трамваи. Ночь становится гуще, спокойнее.

Я так долго наблюдаю за происходящим, что затекает шея.

— Граф?

Он чуть отстраняется, смотрит на меня так, словно только что очнулся.

— Не могли бы вы… — я повожу плечами, и он размыкает объятия.

— Конечно.

Садимся в машину.

Всю дорогу молчим.

Тишина не понять какая — не напряженная, но… вдумчивая. Ночь заглядывает в окна.

Не заглушая двигатель, Граф останавливается у моего подъезда. Я прощаюсь, выхожу из машины.