Сто и одна ночь - стр. 37

— Вы вкусно пахнете, — словно читает мои мысли Граф, и я тотчас же отдергиваю руку.

Он открывает глаза.

— Ну, вы и трусишка, — в его голосе сквозит ирония, но во взгляде нет даже намека на улыбку.

— Для первого раза отличный результат, я считаю.

— В самом деле? — ухмыляется Граф и пересаживается на стул. — Так что там дальше с нашими героями?

Песня зазвучала снова. Ксения поднялась с колен и выключила запись.

— Хочешь чая?

Глеб кивнул.

Ксения ушла, а он все продолжал стоять, обнаженный, опираясь ладонью о подоконник. Глеб осознавал: его жизнь изменилась и больше никогда не будет прежней. Какую роль он играл в этом новом мире? Кроме предателя Ланы и любовника замужней женщины?

Мелкий дождь размывал пейзаж за стеклом. На асфальт, лопаясь, падали каштаны. По серой улице куда-то спешила женщина в сером пальто, с раскрытым цветастым зонтом. Кленовый лист, который к нему прилип, едва различался на пестром фоне. Глебу показалось, что это единственное яркое пятно в унылой Вселенной может что-то значить.

На кухне закипал чайник. Ксения заперлась в ванной.

Глеб так ждал близости с этой женщиной — и близость была волшебной, тогда почему же сейчас он чувствовал себя обманутым? Потому что те минуты ничего не изменили? Вырезать их — и все останется как прежде: он в гостях у Ксении, она заваривает ему чай... А как могло быть иначе? Они, обнимаясь, лежат на полу, одаривая друг друга теплыми ленивыми поцелуями? Такая картинка даже в его голове не оживала.

Ксения не любила его. Похоже, она вообще ничего к нему не чувствовала, тогда как Глеба эмоции разрывали на куски. Но разве можно влюбить в себя женщину, которая этого не хочет? И разве можно перестать любить, если сильно этого захотеть?

Глеб сжал кулак и легонько ударил им по подоконнику. Пестрый зонт, это спасительное пятно на сером фоне, ничего не значил. То, что произошло между ним и Ксенией, — тоже. Но жизнь продолжалась.

Он оделся, пошел на кухню, такую же необжитую, как и комната. Ксения, привстав на цыпочки, рыскала по полкам в поисках сахарницы.

— Не надо.

Ксения замерла, словно услышала неожиданную новость — что такого она уловила в его голосе? Потом медленно обернулась. Локон соскользнул с ее плеча на лопатку, и Глеб опустил взгляд — так хотелось подойти к ней, легонько сжать это плечо, погладить, поцеловать его… Такое просто желание — почему оно казалось таким невыполнимым?

— Послушай, Стрелок… — Ксения села рядом с ним за миниатюрный столик. Случайно коснулась его ноги своей и тотчас отодвинулась. — Я бываю здесь только по вечерам пятницы. Остальное время квартира свободна. Зачем тебе общага? Живи здесь, — Она сунула руку в карман юбки, затем разжала кулак, словно фокус показала. На ладони лежал ключ.

Ксения улыбалась — искренне и как-то… беззащитно. Держа ключ, она ждала ответа. Глеб молчал, вглядываясь в ее красивые, глубокие и совершенно безразличные к нему глаза. Теперь ему казалось, что вовсе не близость с ней станет последним гвоздем, а его согласие переехать в эту квартиру. Только к чему медлить, если он знает ответ?

— Так что насчет квартиры? — Ксения чуть склонила голову набок. Серебряная сережка в ее ухе качнулась и блеснула, поймав свет лампы.

— Согласен, — ответил за Глеба тот, другой, мужчина, который жил в нем. И взял протянутый ключ.