Сосуд порока. Гиляровский и Станиславский - стр. 3
– А я вам о чем толкую?
– Где она?
– С собой я ее таскать не буду. Да в любую книжную лавку зайдите, они там первыми продаются. Хватают как пирожки!
Я вскочил и пошел к двери. Станиславский, прихватив еще бутерброд, пошел за мной.
– Извините, не успел позавтракать. То есть книжка точно не ваша?
Я помотал головой. Прислуга снова подала режиссеру пальто. Он был обескуражен:
– А почему же она продается как ваша? А кто же ее тогда написал? И главное – почему про меня? Как такое может быть?
Мы быстро спустились по недавно вымытой лестнице вниз. На улице я повернул налево, свернул за угол и оказался около небольшого книжного магазина. И хотя повсюду в больших вазах стояли свежие цветы, перебить запах старой бумаги они не могли. Внутри книги стояли в десятках шкафов, было очень узко, некоторые полные люди должны были ходить только боком, и то задевая полки.
Маленький толстый хозяин с седыми усами и крохотной бородкой, прямо расплылся в улыбке.
– Владимир Алексеевич! Вам сам бог послал! Уж будьте так любезны, подпишите мне несколько экземпляров. Для меня, для родственников и еще для дорогих сердцу покупателей! И правда дорогих, Владимир Алексеевич, потому что и возьму с них подороже! А как же! С подписью автора!
– Где эта книжка? – грозно спросил я.
– Да вот же, справа от вас!
И действительно, на низеньком столе в углу, под вазой с пышными, хотя и искусственными цветами лежало несколько книг: с моей фамилией, портретом Станиславского (Константин Сергеевич был нарисован просто дьявольски, с усмешкой и ножом в руке) и какой-то ангельской внешности дамы (если ангелы бывают с надутыми губками и сонными глазами). Вероятно так должна была выглядеть Княжна. Лет тридцать назад. И посреди обложки заглавие: «Хитровка. Сосуды порока».
– Заглавие, конечно… Дамы не берут. Зато потом от них горничные и кухарки прибегают, – радовался хозяин магазина. – Все-таки, «Сосуды порока»! Так что по самому краю прошлись! Вы, Владимир Алексеевич, конечно, репортер, но и писательское начало в вас… Ого-го! Да! Прямо ого-го-го! Я сам прочитал за один вечер. Но уж очень непохоже на то, что вы пишете в газетах. Тут вы просто как бы скинули с себя фрак журналистики и окунулись, так сказать, прямо в эти сосуды!
– Да подождите вы с этими сосудами! – Станиславский тронул меня за рукав и осторожно указал на дверь. Я даже повернуться не успел, как загрохотали подошвы сапог.
– Тэ-э-экс, – грянул зычный голос. Не просто зычный. Только у городовых такие трубные ноты. – Эй, продавец, Сосуды есть?
– Порока? – Хозяин еще даже не понял, что происходит нечто из ряда вон. – Вот они, а с ними и автор. Владимир Алексеевич Гиляровский!
В мое поле зрения ворвался городовой с жесткими усами и глазами холодными, будто почтенное утро туманное.
– Уж повезло! Михайлов!
– Слушсь!
– Литературу в мешок! Автора в участок!
– Как же так, – вдруг побледнел хозяин магазина, – Почему книги в мешок? Что это за самоуправство?
– А потому как цензора не прошли. А вы продаете. Впрочем… Михайлов, мы сколько лавок прошли?
– Три!
– Три, – кивнул городничий. – И везде нам говорили…
– Что книга цензуру прошла. И мне показывали письмо, – пролепетал хозяин.
– Именно! Липа это. Не было цензуры. Самиздат, можно сказать! Так что вас, хозяин, мы забирать не будем, однако из Москвы пока не уезжайте. А автора с собой возьмем, чтобы он тут литературным саботажем не занимался.