Соблазнение строптивого 2: Цена свободы - стр. 17
«Последний поцелуй», – осознание этого заставляет обхватить гибкую талию Рыси и притиснуть к себе, утонуть в ощущениях, которым… Её тело содрогается, губы застывают, ускользают от меня, распахнутые глаза всё дальше, я чувствую, как зубы отсекают мою руку, и фонтан крови, бьющий в сторону, и ломающий кости укус в другую руку.
«Живи!» – с этим леденящим кровь словом в грудь врезается обжигающее тепло концентрированной магии. Крылья за моей спиной взвиваются, наполняются силой.
Сияющие глаза накрывает клыкастая пасть. Хрясь! Горло режет, всё загораживает хлещущая в лицо горячая солёная влага. Надрывно плачет младенец. Сердце разрывается на мириады ледяных осколков, разум затопляет холодом, ужасом.
– Лети! Лети! Лети! – Чужой голос так настойчив, крик младенца так настойчив, что я отпускаю поводья разума, позволяя целому, но будто разодранному телу умчаться ввысь, к тропе лун. Меня тянет вниз вес ещё нескольких сэнари, они держатся за мои скользкие от крови руки и ноги.
Внизу – вспышки магии, я мысленно ищу мою Рысь, я взываю к ней душой, но ощущаю лишь её магию в моей груди, словно я закольцован сам в себя.
Этого не может быть.
Она не могла умереть.
Внизу посмертные всплески исконной магии наполняют чьи-то крылья новой силой, а воздух – душераздирающими криками. Я не могу кричать, на моих губах кровь Рыси, но магии в ней нет. К дороге лун взмывают сэнари с обновлёнными крыльями и кричат громче младенца, кричат, расцарапывая наполненные магией мёртвых груди, царапая лица и губы, выцарапывая глаза.
А я молча завис между небом и землёй.
У меня нет крика.
Нет когтей.
Меня нет…
Ужас накрывает необъятной чёрной волной, и я лечу в бездну, а надо мной раскрывается пронзительно-голубое, как её глаза, небо…
Слишком поздно.
Всего на несколько мгновений…
Дыхание перехватило, на судорожном вдохе я проснулась, пот стекал по вискам, рука тёмного вздрагивала у меня на животе, он ворочался, жался лбом к моему затылку. Вздрогнул – проснулся. Расслабился почти мгновенно, но его выдавало напряжение магии в воздухе.
Раньше я улавливала только эротические сны.
Я совсем не хотела видеть это.
Сквозь хлынувшие слёзы смотрела на стену. Кажется, освещение изменилось, стало сумрачнее. И едой не пахло.
Рука тёмного скользнула с живота к моим дрожащим губам, пальцы пробежались по влажным скулам.
– Дурной сон? – сипло спросил тёмный.
Я ощущала страшно быстрый стук его сердца. Его спокойствие – внешнее. Где-то под этой бронёй ещё бушует ураган.
– Эсин, – прошептала я, только бы не говорить об увиденном, лишь бы скорее забыть.
Меня затрясло.
– Лила… – тёмный погладил меня по плечу, поцеловал в висок. – Всё образуется, всё наладится…
Лжец.
Ничего и никогда.
В дверь резко постучали, и Лавис со странной интонацией сказал:
– Дядя, прости, что отвлекаю, но к нам делегация светлых летит. С посохами. А ещё они тащат катапульту, которой Гранограф раздолбили.
Вывернувшись из объятий тёмного, села.
Мои хотят напасть? Но зачем?
– На этом храме нет защиты от физических атак, – добавил Лавис и приоткрыл дверь.