Славный судный день - стр. 6
Хмыкнул. Потянулся сначала за таблетками – вспомнил, что утром забыл принять препарат, – но отчего-то передумал. Хорошо на душе. Спокойно. Зачем? К тому же, последние недели я и так пропускал то и дело прием медикаментов, хуже не стало. Может, Нора прописала пустышку для самоубеждения?
Завернул по пути домой в кофейню. Взял брусничный чай с мятой. Ушел за дальний столик у панорамного окна. Скинул рюкзак на соседний стул. Выдохнул шумно, на несколько минут прикрывая глаза и восстанавливая дыхание – музыка укутывала, пульсировала по венам вместе с кровью, – а затем достал и положил на стол перед собой потертый дедов блокнот. На кожаной обложке тиснением был нанесен узор, состоящий из лишенных век глаз.
Я так и не смог сжечь найденный блокнот.
Миловидная официантка принесла чайник чая, одарила меня очаровательной улыбкой, и я ответил ей взаимностью. Проводил ее, покачивающую бедрами, взглядом до бара. Посмотрел затем в окно. Как-то резко стемнело: тучи закрыли город куполом (достаточно символично), и казалось, что город медленно утопал в серой мгле. С реки тянулся густой, вязкий туман, и свет из окон домов выглядел болезненно тусклым.
В нескольких кварталах отсюда скопились машины с мигалками. Их красно-белые огни разрывали полуденный сумрак тревожными вспышками. Полиция, "скорая", ещё пара служб, которые не смог опознать издалека. Размытые очертания людей. Оцепление вытянулось вдоль очередного жилого комплекса – массивного и темного. То старая застройка еще.
Ощущение неестественности. А потом мне показалось, что в черных окнах дома множатся тени. Становятся то выше, то шире, ползут по стенам трещинами. Словно фасад вмиг стал клеткой, сдерживающей тьму, которая начала расползаться и рвать стены на куски. Жар подкатил к горлу, зашумело в ушах, и я с силой тряхнул головой, жмурясь.
А когда открыл глаза, наваждение спало. Просто старый обветшалый жилкомплекс, давно не ремонтированный и пригодный скорее для сноса. Просто службы скорой помощи. Просто оцепление – кто знает, что там произошло?
На короткое мгновение стало не по себе, холодок пробежал по спине… Но в кофейню вошли новые посетители, и голос бариста вывел из оцепенения. Наверное, опять обострение мнительности и тревожности. Не выдержал. Достал таблетки и проглотил парочку. Наверное, уже больше по привычке, нежели из-за нужды.
Вернулся мыслями к "Альянсу", работе и расплывчатому образу будущего. Ладно, подумаю над этим завтра. Сегодня устрою заслуженный отдых – вечером придут друзья, мы еще на прошлой неделе договорились устроить пятничный кинопросмотр. У Лоренца выдались сумасшедшие рабочие дни – из зала ушли три его постоянника, новыми клиентами стали люди в край специфичные. Один из них был искренне убежден, что с помощью персонального тренера он за четырнадцать дней превратится из стодвадцатикиллограмовой груши в атлетического красавца, а когда Ларри вполне объективно заявил, что он не колдун и магией не обладает, накатал на него жалобу начальству.
Не менее дурные дни были и у Марики. Рекламное агентство, в котором она работала, тоже как назло лихорадило: казалось, что все заказчики договорились о создании творческого хаоса и разрушении процесса заключения договоров. Придумывали масштабнейшие идеи, на реализацию которых не закладывали должного бюджета. Помимо этого, в её личном блоге, где Мара делилась фотографиями заброшенных мест города и писала о них поэтичные тексты, завелся личный ненавистник. Каждую публикацию сопровождал едкими комментариями и негативными замечаниями, критиковал снимки Марики (а фотографировала она невероятно, умея ловить такие кадры и композиции, что меняла восприятия привычных вещей). С явным раздражением указывал, что подобные места небезопасны, и незачем искать красоту в рухляди. Обвинял её в том, что она романтизирует развалины и подсвечивает абсолютно не те стороны нашего "замечательного и прославленного" города.