Славный судный день - стр. 5

Помню, когда перебрался в °9-1-12-1-20, именно жилая застройка стала первым, что сводило меня с ума. Местным, конечно, эти дома казались современными и стильными, но мне они напоминали кости мертвого гиганта. Иссохшие и облупившиеся. Не дома, а призраки – ни то гробницы, ни то ловушки. Но, признаться, каждый вечер, когда вечерние огни начинали мерцать, мне нравилось наблюдать, как окна наполняются тусклым светом – десятки, сотни, тысячи точек, скрывающих одиночество за светом своих ламп. Иногда я выходил на балкон с южной стороны квартиры. Правда, проектирование той стороны дома тоже было крайне странным: два жилых комплекса стояли друг к другу очень близко, образовывая меж собой своеобразный двор-колодец. Ты постоянно видел соседей. Соседи постоянно видели тебя. (Впрочем, себя-то можно не обманывать, я прекрасно понимал, почему проект таков: люди должны были следить друг за другом, наблюдать, доносить). Балконы этажей соединялись переходами без перегородок – люди с легкостью могли перемещаться по ним, и никому не доставило бы труда постучать в окно произвольной квартиры. Психологически это неспокойно, тревожно – невозможно было привыкнуть к тому, что любой мог при желании войти в твою квартиру, просто разбив окно. Спать с ощущением, что ты не в безопасности. В еще большей небезопасности, нежели обычно.

Я шел по набережной, больше смотря на бурлящую реку и жиденькие деревца на другой стороне берега, усыпанного желтой и красной листвой. Ветки деревьев переплетались гротескным готическим узором. Редкие оставшиеся листья трепал налетающий ветер, что нес с собой запах сырости и надвигающегося проливного дождя. Хмарило. На город ползли тяжелые черные тучи, затягивая и без того серое небо. Густел туман – частое явление в расположенном в низине °9-1-12-1-20.

Музыка в телефоне сменилась. Знакомые аккорды отозвались воспоминаниями о том, как в начале весны я гулял по этой самой набережной с Лаурой. У нас только начинались отношения. Мне нравилось в ней всё. Её смех. Её длинные ресницы. Её мешковатые свитеры. Мне нравилось, как она рисовала стадики и концепт-арты для игр, как мы забегали в местную сеть кофеен "Шепот ветра", потому что ей хотелось брусничного чая с мятой. Тогда казалось, что Лаура меня поймет, примет, и я, в конце концов, перестану чувствовать растущую под ребрами червоточину… Отношения оказались недолгими. Продлились до середины третьего летнего, когда девушка ушла одним днем. "Я не выдерживаю эмоционального напряжения рядом с тобой, Саймон. Прости. Нам не по пути".

Тут же растворилось секундное желание позвонить Лауре и поделиться тем, что наконец ушел из "Альянса", и я спешно переключил музыку. Заиграло тяжелое, но фольклорное с хоровыми мотивами.

Шел бесцельно. Мысли перепрыгивали одна на другую. Я поглядывал на небо и пытался понять: действительно ли оно беседует с нами или все же предпочло хранить молчание до последнего рассвета? Немотствуют ли боги или просто мы не слышим их безмолвные голоса? Может, они злятся на нас за то, что предпочли забыть их, сделать эхом прошлого, возведя в абсолют одну только Матерь?

Посол Небесный проповедовал Государству веру в Богиню. Возможно тяготы верноподданных – кара Небес за наше немое тому потворство.