Славный судный день - стр. 21
– А мы? Что мы будем делать? – спросил, чувствуя, как голос предательски дрожит.
– Мы будем ждать, – тихо ответил он. – Ждать тепла, света. И помнить: даже в самой темной ночи есть место для огня.
Он взял со стола маленький фонарик, зажег его и подал мне. Я следил за теплым желтым светом, который разливался по библиотеке, изображая жуткие образы, нарисованные словами дедушки. "Мы будем ждать огня, Саймон. Он озарит тьму".
Ждать огня. Он озарит тьму.
Сгущающуюся тьму судного дня, что принесет за собой вечную ночь.
Судного дня…
Смотря вокруг и собирая по крупицам собственную жизнь, подглядывая за чужими судьбами и страхами, что ткались серпами и коронами, ненароком закрадывались мысли: быть может, мы действительно заслужили это? За то, что создали этот кошмар? За то, что позволили ему случиться?
Какофония звуков становилась невыносимой. Крики накладывались друг на друга – цепная реакция где-то за стенами и дверьми набирала силы. Бесконечные коридоры жилого комплекса превращали всё в хор ужаса. Вырванное из недавнего сна сознание отказывалось даже пытаться вникнуть в происходящее. На какое-то время меня выбило в воспоминание, вспыхнувшее перед глазами той зимней ночью. Я попытался собрать мысли, но хаос в голове не унимался. Всё казалось неправдоподобным.
Неужели это он? Судный день? Что-то в глубине меня шептало, что, как только я произнесу это вслух, слова обратятся действительностью, а не дурным ночным мороком. А я все еще надеялся, что это затянувшийся кошмар; что из одного паршивого сна я просто нырнул в следующий. Ведь когда произносишь слова вслух – всё меняется. Становится настоящим. А пока догадка оставалась внутри, и мир чудился нерушимым и почти безопасным.
Хотя он никогда не был безопасным.
Если бы комплекс наполнили просто какие-то странные звуки или обычные ночные шумы, может быть, не стоило бы и беспокоиться. Но звуки пугали. В них крылась угроза. В них сочилась тревога. Хуже того – я не чувствовал безопасности в собственной квартире.
Из мыслей вырвал голос Лоренца. Он достал из-за стеллажа запыленную швабру и, сорвав ее насадку, стал приматывать скотчем нож к ручке. Ларри сбивчиво говорил о том, что он увидел с балкона. Залитые кровью стекла. Выпавший человек. Какая-то тварь, карабкающаяся по межбалконным ступеням соседнего дома. Борющиеся силуэты в окнах. Мигающий красный – аварийный, – свет. И нападение. Лоренц не различил, что произошло конкретно, но видел, как два существанабросились на женщину и загрызли её.
Я понимал, что он говорил. Знал, что именно он не может описать до конца. Я тоже это видел. Существо.
Вопросы "Что происходит? Что делать?" висели в воздухе, и ответ не находился. Списать на внезапные киносъемки как-то не удавалось. Любые оправдания, приходящие ко мне в голову, граничили с сумасшествием – и я сам это осознавал, – но я не мог не сравнивать описания Ларри с образами Сказаний, книги которых были спрятаны под деревом пола.
Забавно.
– Нужно подумать. Дверь… Она не выдержит, если кто-то начнёт ломиться, – пробормотал я, с трудом сдерживая дрожь в голосе. —И, получается, спуститься через балконы тоже не вариант. Если только не попробовать через чью-то квартиру… Может, это хрень только у меня на этаже? Или… – судорожно вспоминал отзвуки и ловил продолжавшийся шум. – На паре этажей… Или просто стоит забаррикадироваться и подождать? Может, это временно? Может, помощь уже в пути?