Синий иней на свирели - стр. 3
И чётким движением выдернул из планшета мандат, подписанный самим Склянским.
Глаза у мадам немного потеплели, и она сухо улыбнулась, принимая из рук Спиридона мандат.
– Ну что же, помощь настоящих красных командиров нам не помешает. Я – Купава Вечор, заведующая продовольственного отдела. Можете звать меня товарищ Вечор.
Купава протянула Спиридону узкую ладонь с длинными ухоженными пальцами. Рукопожатие у неё было крепким, руки – холодными и сильными. А в глазах плескалось ледяное пламя революции.
2.
И закрутилась-завертелась гражданская жизнь Спиридона Павука. Правда, не совсем так, как он себе представлял на фронте, воюя с беляками и прочей контрой.
НЭП семимильными шагами двигался по стране Советов и весной двадцать третьего года окончательно пришёл и в Рамуйск. Город менялся как по мановению волшебной палочки или, скорее, скатерти-самобранки. Вот только месяц назад Спиридон шёл к уездному исполкому по главной улице, вдоль которой стояли заколоченные магазины и лавочки, а уже сегодня больше половины из них бойко торговали яркими ситцами и конфетами в бумажных обёртках.
И не знал Спиридон, радоваться ему таким переменам или нет… С одной стороны, сытость и благополучие, а с другой… За это ли он проливал кровь, свою и чужую, на Гражданской войне?!
Бесили его неимоверно прилизанные фальшивые приказчики и сытые нэпманы, которые вдруг явились на свет неизвестно откуда. Как чёртики из табакерки.
Спиридону даже казалось иногда, что именно эти лощённые хари он и видел, когда ещё до Великой Октябрьской Революции приезжал с родителями и братом в город за покупками. Словно и не было этих, напоённых смертями сотен бойцов, страшных лет.
Словно вынули всех этих «кушать подано» и пузатых Тит Титовичей из сундука времени, стряхнули нафталин с жилеток, причесали волосёнки, слегка побитые молью, и пустили обратно в обиход.
И невольно сжимались кулаки у Спиридона, и играли на скулах желваки от ненависти и несправедливости.
Эх! Поставил бы он их всех к стенке по законам военного времени, да закончилось то время… Пришло – новое, непонятное.
Товарищ Вечор, Купава, как мысленно звал её Спиридон, посмотрела на душевные муки своего нового сотрудника, покачала головой и вызвала Спиридона на откровенный разговор.
– Ты пойми, товарищ Павук, необходимо было послабление народу дать. Народ, он ведь как та кобыла: если её только хлестать да работать заставлять – околеет. Или того хуже – взбунтуется, как загнанная в угол крыса. А крыс этих сейчас развелось видимо-невидимо. Подожди, товарищ Павук, будет и на нашей улице праздник. И разберемся с нэпманами, как и с прочей контрой и попутчиками. – Она бросила на Спиридона испытующий взгляд, словно решая, что с ним делать, помедлила немного, а потом припечатала: – Вот что, товарищ Павук, давай-ка собирайся с обозом по деревням. Крестьяне на какие только ухищрения и подлости не идут, чтобы от продналога скрыться. А нам – народную милицию да детишек в детприёмниках кормить нечем. Нэпманы жируют, а ребятишки – от голода светятся. Да и сам видишь, что у тебя в пайке – шиш да ещё ни шиша. А кулаки и их прихвостни зерно прячут. Чтобы потом излишки продать за живые червонцы. Вот как раз твой боевой опыт там и сгодится. Много ещё недобитой контры в лесах прячется. Гибнут наши товарищи от бандитских ножей и обрезов.