Шуаны, или Бретань в 1799 году - стр. 25

Республиканцы, торопясь добраться до Эрне, прошли мимо постоялого двора, не заходя в него. Услышав их быстрый топот, Гюден и хозяин из любопытства вышли за ворота посмотреть на них. Вдруг толстый ректор подбежал к солдату, который шел позади колонны.

– Гюден, что же это? – крикнул он. – Упрямец! Ты все-таки уходишь к синим? Сын мой, ты подумал, что ты делаешь?

– Да, дядя, – ответил капрал. – Я поклялся защищать Францию.

– Ах ты несчастный! Ведь ты душу свою погубишь! – вскричал аббат, пытаясь пробудить в племяннике религиозные чувства, столь сильные в сердцах бретонцев.

– Дядя, если бы король встал во главе своих армий, я не говорю, что…

– Эх, дурень! Кто тебе говорит о короле? А разве твоя Республика раздает аббатства? Она все перевернула. Чего ты добьешься? Оставайся с нами, рано или поздно мы победим, и ты станешь где-нибудь советником парламента[15].

– Парламента? – насмешливо переспросил молодой Гюден. – Прощайте, дядюшка!

– Ты не получишь от меня ни гроша! – гневно воскликнул дядюшка. – Лишаю тебя наследства!

– Спасибо, – ответил республиканец.

И они расстались. Пока проходил маленький отряд синих, пары сидра, которым патриот угостил Купьо, успели затуманить кучеру голову, но он тотчас же протрезвел и повеселел, когда хозяин постоялого двора, разузнав о результатах сражения, сообщил, что победу одержали синие. Купьо вновь выехал на большую дорогу, и вскоре его рыдван появился в долине Пелерины, где он хорошо был виден с плоскогорий Мэна и Бретани, словно обломок корабля, плывущий по волнам после бури.

Взобравшись на вершину холма, по которому поднимались синие и откуда была видна вдали Пелерина, Юло обернулся посмотреть, нет ли там еще шуанов, и увидел сверкающие точки – солнечные блики на стволах их ружей. Бросив последний взгляд на ту долину, с которой он расстался, спускаясь к пойме реки Эрне, Юло, как ему показалось, увидел на большой дороге экипаж Купьо.

– Не майеннский ли это дилижанс? – спросил он у двух своих друзей.

Оба офицера, вглядевшись, узнали старую тюрготину.

– Странно! – сказал Юло. – Как же это мы не встретились с ним?

Все трое молча переглянулись.

– Еще одна загадка! – воскликнул Юло. – Однако я начинаю добираться до истины.

В эту минуту Крадись-по-Земле тоже узнал тюрготину и сообщил о ней товарищам. Взрыв всеобщей радости вывел молодую даму из задумчивости. Незнакомка подошла к шуанам и увидела дилижанс, приближавшийся с роковой поспешностью к подъему на Пелерину. Вскоре злополучная тюрготина была уже на верхней площадке горы. Шуаны, которые снова там попрятались, ринулись на свою добычу с быстротой хищников. Безмолвный пассажир соскользнул на дно рыдвана, съежился и замер, стараясь придать себе вид багажного тюка.

– А-а! Учуяли! – крикнул Купьо с козел, указывая шуанам на крестьянина. – Вот у этого патриота полный мешок золота.

Шуаны встретили эти слова взрывом дружного хохота и закричали:

– Хватай-Каравай! Хватай-Каравай! Хватай-Каравай!

Под этот хохот, которому, словцо эхо, вторил и сам Хватай-Каравай, смущенный Купьо слез с козел. Пресловутый Сибо, по кличке «Хватай-Каравай», помог своему соседу выбраться из экипажа. Поднялся почтительный гул.

– Это аббат Гюден! – крикнули несколько человек.

Очевидно, он пользовался уважением: все обнажили головы; шуаны встали на колени и попросили у него благословения; аббат с важностью благословил их.