Сердце ведьмы - стр. 6

– Спасибо вам, Катерина Ивановна! – смущенно проговорила Маруся, не глядя на учительницу.

– Зайду к Елене Алексеевне на следующей неделе, проведаю ее девочек, заодно посмотрю, как ты там устроилась на новом месте, – сказала Катерина Ивановна и еще раз погладила Марусю по голове.

Маруся снова кивнула, подумав о том, что за все прошедшие дни она сама так ни разу и не увидела дочек попадьи. Более того – она ни разу не слышала даже их голосов.

Приготовленную еду попадья забирала в комнату, видимо, ели девочки прямо там. Иногда, выходя в сени по нужде, Маруся останавливалась на пару секунд, замирала, прислушиваясь к тому, что происходит за закрытой дверью, но не слышала ни звука. Ей казалось странным, что девочки не разговаривают друг с другом, не смеются так, как она смеется в школе с ребятами.

Марусю много чего пока что настораживало и пугало в этом странном, неуютном доме, но она успокаивала себя словами отца. Он любил повторять, что “поначалу вечно все не так, да не эдак, а потом – ничего, ко всему привыкается”. Ей очень хотелось верить, что и она здесь ко всему привыкнет.

***

Первая учебная неделя показалась Марусе бесконечной. Попадья своего обещания про пятничные пироги не выполнила. Да и не пекла она в пятницу никаких пирогов, сварила гороховицу и унесла дымящуюся кастрюлю в свою комнату. Маруся с тоской посмотрела ей вслед и сглотнула слюну. Может, это из-за того, что она провинилась в первые же дни? Ничего, уже завтра за ней приедет отец и дома она, наконец-то, вдоволь наестся и матушкиных пирогов, и горячей картошки с маслом. Не с голодного края приехала, перетерпит.

В отличие от строгой попадьи, повариха бабушка Надя относилась к Марусе с добротой. Она словно чувствовала, что девочку что-то тревожит, подходила к ней каждый день, подсовывала исподтишка, чтобы никто не заметил, что-нибудь съестное – вчерашнюю лепешку или вареную картофелину, спрашивала, все ли у нее хорошо.

– Все хорошо, бабушка Надя. По родным только очень скучаю, – вздыхала Маруся.

– Попадьиха тебя не обижает? – спрашивала бабушка Надя, прищуривая и без того маленькие глазки, – Уж больно она сурова, говорят!

– Нет, не обижает, – отвечала Маруся, а самой при этом хотелось заплакать, броситься к ней на шею и рассказать, как тоскливо ей живется в доме злой и сварливой женщины, как она боится розг, стоящих в углу кухни.

Но Маруся скрывала свои чувства и переживания. Правда, она замечала, как после их разговора бабушка Надя подходила к Катерине Ивановне, и вдвоем они о чем-то долго перешептывались, поглядывая на Марусю.

– Смотрят и смотрят! Лицо, что ли, у меня сажей испачкано? – как-то раз подумала Маруся и покраснела от стыда.

На перемене она, на всякий случай, тщательно умыла лицо водой и обтерлась подолом платья. Очень уж ее смущали странные, задумчивые взгляды молодой учительницы.

***

Маруся ждала приезда отца с огромным нетерпением. Наконец, в субботу перед обедом она услышала знакомый грохот его повозки за окнами. Девочка соскочила с лавки и прильнула носом к стеклу. Губы ее задрожали от радости. Когда отец вошел в дом, она бросилась ему на шею и принялась обнимать и целовать его.

– Батя, хороший мой, наконец-то ты приехал! – радостно воскликнула Маруся, уткнувшись в отцовскую рубаху.