Семь прях. Книга 7. Школа дорог и мостов - стр. 35
– Слушай, ну ты думаешь, нас прямо вот так, в третьем классе, туда бросили? Да мы еще только на подступах, ищем свой путь, свой способ туда попасть.
– Разве для этого не надо заработать двадцать семь золотых монет? – удивилась Саша.
– Ну, это само собой! Но этого мало. Потому что просто так туда не попадешь. Поэтому и лужи, и разные двери, понимаешь?
– Нет, – честно сказала Саша.
Петра уже набрала в легкие побольше воздуха, чтобы ответить, но тут вмешалась Варя.
– Не смей ей рассказывать!
– Почему? – вспыхнула Саша.
– Потому что ты в школе всего два месяца, тебе еще рано про это знать.
– Ничего не рано! – возмутилась Саша.
– Рано. У тебя еще мозги не созрели для этого.
– Хочешь сказать, что я дура?
– Я хочу сказать, что полевая практика – это не шутки. И двадцать семь монет придуманы не зря. Их нельзя ни украсть, ни обменять, ни выпросить, только заработать, а значит, тот, кто не освоит программу, не сможет попасть на практику. Потому что она может быть опасной! Ты должен не только выполнять все домашние задания, внимательно слушать мастеров, но и, например, уметь общаться со школой, понимать ее, а то все твои монеты уйдут на то, чтобы открыть двери в коридорах, куда ты забрел, потому что не прислушался к стенам. Или надо научиться сдерживать свои порывы, обходиться малым – не спускать, например, все монеты в кондитерской и на настолки. Да даже носки штопать надо научиться!
– Это-то зачем?
– Вот видишь! Ты не можешь пока даже представить, что такое практика! И дойти до нее надо постепенно!
Саша молчала. Конечно, Варя говорила обидные слова, но, наверное, в них был смысл. Петра вздохнула и тоже сказала:
– Вообще, конечно, Варя права. Просто это небезопасно, понимаешь?
Саша помолчала, обдумывая, потом спросила:
– Неужели нас будут подвергать опасности? Какие-то опыты ставить? Это все эксперимент?
Варя с Петрой прыснули так похоже, что показались сестрами, а отсмеявшись, Варя сказала:
– Давайте спать. Придумает тоже: опыты!
– Себя вспомни, – улыбнулась Петра и начала стелить постель.
Саша обиделась и не стала больше расспрашивать.
Несмотря на конец ноября, стояла тихая теплая погода, будто бабье лето длилось и длилось. Деревья в парке даже сбросили не все листья, а среди пожухлой травы расцвели бледные осенние крокусы. Саша выбегала любоваться ими на переменах, на ходу впрыгивая в желтые галоши. Она научилась чувствовать школу, понимать ее, слышать, и уже почти не попадала в темные незнакомые коридоры, похожие на подземные ходы средневекового замка, которые не выпускали без дани, – особенно они любили монеты с кирками.
Первоклассники осваивались, обрастали дружбами и новыми знаниями, любимыми и нелюбимыми уроками и учителями.
Сначала Саше понравилась альтернативная физика. Савва подтрунивал: это потому, что на первом же уроке она получила серебряного «зайца» – фактически ни за что. Саша отчаянно спорила, что это не так, просто предмет интересный и, может быть, главный, да и Болотин прекрасно рассказывает. Но самой себе признавалась: Савва отчасти прав.
Когда они только зашли в кабинет и, разглядывая разные металлические конструкции, приборы и механизмы, расселись за парты (наконец-то настоящие парты!), достали тетради и учебники, выданные накануне Магелланом, Болотин спросил: