Семь моих смертей - стр. 32
Звук, сначала приглушённый и мягкий, утробный, а потом неожиданным образом усиливающийся и взмывающий вверх, оглушил – и не только меня. Несколько мгновений кабаны ещё толкались, не видя выхода к обманчивой свободе, и тогда загонщики пальнули в воздух. Первый кабан даже не выбежал – вывалился наружу и неожиданно резво для такой крупной тяжёлой туши рванул вперёд, остальные, помедлив, бросились за ним. В воздухе ещё витал их резкий мускусный запах.
Вдалеке в ответ тревожно и радостно зазвучали рожки охотников.
18. Часть 2.
Мы поскакали вперёд, сперва все вместе, но спустя несколько минут разделились на группы по три-пять человек. Тука я опознала почти сразу – он выделялся среди прочих полнотой и пышными кудрями, выбивавшимися из-под шапки. Теперь оставалось следовать за ним. В седле я держалась на удивление неплохо для того, кто занимался верховой ездой совсем недолго, и всё равно мне в лесу мне стало страшно, куда страшнее, чем на открытом пространстве: ветки так и норовили оцарапать щёку или сбить шапку. То тут, то там раздавались голоса, выкрики, возгласы, возбужденные, звонкие, словно отлетавшие от стволов, путавшиеся в бурой сухой листве. Я не различала отдельных слов. На дорожку передо мной выскочил заяц и метнулся в кусты, слева вспорхнула крупная птица – всё это заставляло сжиматься мышцы, напрягаться до предела, а Тук нёсся всё быстрее, и я подумала, что вот-вот вылечу из седла, и на этом моя история закончится, не начавшись.
Голоса и звуки выстрелов неожиданно стихли, лес потемнел, словно сурово сдвинув косматые лапы могучих сосен над нашими головами. Мы вылетели на очередную поляну, и я испуганно охнула, забыв о ломящей боли в бёдрах и пояснице: на поляне лежал, раскинув звездой руки и ноги, человек в костюме загонщика, мёртвый или без сознания, над ним склонились двое других молодых мужчин – все в одинаковых тёмных одеждах слуг. Сьеру Марану я увидела не сразу, она стояла в двух шагах от нас, держась за поводья своей кобылы, и от её стройной фигурки, облачённой в традиционный для женщин, занимающихся верховой ездой, утеплённый брючный костюм, такой же, как и у меня под одеждой ловчего, веяло невозмутимой несокрушимой уверенностью.
Даже если регент не отличит нас на вид, если даже в постели не почувствует разницы, даже если целители, фрейлины, слуги ничего не заподозрят, поскольку мы похожи, как две сосновые иголки, не думаю, что я когда-нибудь смогу источать такую ауру душевного холода. Я другая, хотя мы почти сёстры.
- Что здесь произошло? – прогудел Тук. – Сьера, с вами всё в порядке? Лей, не путайся под ногами!
Он поспешно слез со своего коня, грузно опустился на корточки перед пострадавшим бедолагой, поискал пульс на шее, запястье, оттянул зачем-то веки на глазах. Покачал головой и встал на одно колено.
- Лошадь понесла, сье, – дрожащим голосом ответил один из слуг, постарше. – Выстрела напугалась, молодая лошадка-то, глупая, а тут…
- Не двигайтесь! – вдруг выдохнул Тук и покосился на меня так, что сапоги приросли к земле. Я обернулась – и увидела матёрого кабана, показавшегося грозной бурой тучей, медленно выходящего из зарослей. И ещё одного.
Желтоватые клыки казались куда более грозным оружием, чем болтающиеся на поясе кинжалы.
На торчащих треугольных ушах не было синей метки.