Саван алой розы - стр. 34
Так уже бывало, и не раз. Они с невесткой часто ссорились за это лето, если говорить прямо — куда чаще, чем раньше. Раньше всю субботу и воскресенье Саша проводила у матушки, в Новой деревне, и с Юлией виделась куда реже. И храм по воскресеньям они с мамой посещали другой — все там было привычным и родным. И отвозил их в этот храм Ганс: Саша бы все на свете отдала, чтобы вернуть хотя бы одно еще такое воскресенье…
Теперь же… грешно так даже думать, но Саша перестала любить воскресенья. Как их полюбить, если каждый раз по дороге из храма они с Юлией ссорятся так, что весь дом на ушах. И как разорвать этот порочный круг, Саша не знала.
…А сегодняшний обычный порядок дел еще и нарушил звонок в дверь. Ладно бы это была одна из многочисленных подруг Юлии, но по размеренным мужским голосам, доносящимся с первого этажа, Саша поняла, что визит был неожиданным даже для невестки.
— Кто там, Дарья? — взволнованно спросила Саша горничную, прикрывающую двери гостиной.
Та лишь отмахнулась и промчалась мимо, как ошпаренная:
— Ох, не до разговоров, Александра Васильевна, кофей велено нести!
Саша вздохнула: где уж тут заполучить уважение невестки, если даже горничные в этом доме ее всерьез не воспринимают. Стараясь не стучать каблуками, Саша сама подошла к двери и тайком прислушалась. Набравшись храбрости, нажала на ручку двери и чуть-чуть ее приоткрыла.
И тотчас Саша узнала голос сыщика Кошкина — того самого, которому отнесла мамины дневники. Зачем он здесь? Боже, неужто выдаст ее Юлии?..
* * *
От страха перестав дышать, слушая, как оглушительно бьется ее сердце, Саша, не мигая, наблюдала за Степаном Егоровичем через дверную щель. Широк в плечах, высок — пожалуй, одного роста с Гансом. И волосы у Кошкина тоже были светлыми, только причесанными очень тщательно и гладко, как Дениса. Пожалуй, Степан Егорович был по-мужски красив, и даже очень. Только Саше все равно отчего-то казалось, что он глубоко несчастен. Будто печать скорби лежала на его лице и не позволяла разгладиться морщинке между упрямо сведенными бровями. Знать бы, что у него на душе… неужто в этот самый миг Кошкин пересказывает Юлии весь их давешний разговор?
Ужасно, если это так…
И, будто в подтверждение Сашиных мыслей, в эту секунду Юлия чуть-чуть повернула голову — и поймала Сашин взгляд в щели между дверьми. Но не разозлилась. На лице невестки мелькнуло крайне неприятное насмешливое выражение.
— А вот, к слову, и она. Александра, не тушуйся, проходи, — сказала она громко. — Легка на помине — мы как раз говорили о тебе.
Саша вошла, глядя себе под ноги и отчаянно краснея. Она сейчас со стыда готова была провалиться на месте — а невестка то ли не замечала этого, то ли замечала и ликовала, остроумничая и посмеиваясь над ней.
Представить ей мужчин Юлия не посчитала нужным, тем самым и правда ставя ее на одну ступень с горничными, — а Саша только и могла молчать, потупив взор. Нет, она не принимала происходящее и вовсе не была спокойна: дышала взволнованно и часто, эмоции яростно бушевали в ней, и даже обида вот-вот готова была сорваться с языка. Да только слов Саша как будто не могла подобрать. И от того чувствовала себя еще более глупой, жалкой, беспомощной. Настолько беспомощной, что, казалось, и ноги сейчас откажут ей — подогнутся в коленях, и Саша упадет без чувств.