Русская философия. Анализ истории. Том 2 - стр. 34

1.0.-37.Скажем иначе о том, что есть искажённая грехом природа человека. Оная содержит в себе две составляющие: естественное Божественному постоянному вечному и противоестественно ориентированное Божественному, а потому временное и относительное, стимулированное внешней средой. Так как это грани одного и того же организма, то неизбежно их единство в борьбе противоположностей активирует напряжённость между этими гранями – Божественным предопределением человека и падшим состоянием – судьбой, которая несет в себе только смерть, как временность противоестественно ориентированному. Тогда чувство (порожденное противоестественной ориентацией Творцу, то есть сопротивлением Ему и жизни вообще) может созерцать только своё подобие – также единство и борьбу противоположностей, то есть, скажем более точно, степень отчуждения (как говорит Гегель) или степень противоестественности Богу. В каждом из нас теперь есть не только То, что привнесено Богом в момент сотворения (речь идет о Дыхании Бога), но теперь уже и мера греху, привнесенная через змия из небытия бездны и этой мерой отчуждения от первообраза мы мерим все то, что попало в поле зрения для этой мерки, как своего подобия.

1.0.-38. Именно по этой причине, всё священное Писание нам отражает только горькие ошибки и продолжительные пути их решения, ведущие по тому же пути, но в обратном направлении. А если нет ошибок – не о чём говорить и обсуждать, не востребован опыт решения проблем по исправлению ошибок – опыт восстановления был бы не востребован и потому не появился бы в бытии. Поэтому в критериях ошибки, горя или греха мы живого Бога не видим, как абсолютное безошибочное, радостное доброе, точнее Он для нас греховная пустота. Плоть – это видимая часть души, в нашем случае уже воспаленной грехопадением, которая после грехопадения стала ещё одной эгоцентристкой точкой отсчета, как изначально уже ошибочным положением дел. Сам факт того, что мы включаем этот инструмент для Богопознания, является ошибкой, ибо ему свойственно видеть только то, что оказалось в идентичной ей по природе области познания. Относительно этой точки созерцания мира, Вселенная разрушается, а относительно теоцентризма Вселенная не разрушается, перестраивается благодаря своему движению к все большему совершенству до образа Божьего. То есть это есть естественное всеобщее стремление до совершенства в Боге, ибо вне этого течения к лучшему в мире не существует. Так как окружающая нас видимая Вселенная оказалась в области нашего обозрения, то следует говорить о том, что чувственно видимой в оной стала только часть её – наше греховное (злое) подобие нам, в котором нарушен Божественный порядок и уклад Царствия Небесного. Понятно, что если Бог вечен, то всякое противоестественное Богу наделено диаметральным – свойством временности и, ради приобщения хоть к какой-то степени вечности, требует трудов в поте лица ради причастия к вечности абсолютной, которая имеет только Божественное происхождение. То есть речь идёт о том, что та же самая жизнь, естественная для Царствия Небесного, из-за повреждения грехом в земных условиях для естественной для себя бытия в вечности требует энергозатраты для постоянного восполнения потерь. Понятно, что так во Царствии Небесном не могло быть. Вспомните пример с письмом солдата своей маме. Сколько напряжения многих тысяч коллективов и энергозатрат необходимо для того, чтобы любящие могли совершать естественное для жизни меж собой общение. Если бы они были рядом, то ничего этого не понадобилось бы. Именно этим отличается жизнь во Царствии Небесном от той, что получили мы из-за поражения первородным грехом – глобальной энергоемкой суетливостью ради того результата. Этот момент виден на той же нашей модели жизни в том же эксперименте с палкой, которую мы пытались выводить в состояние вертикального равновесия – чем сильнее нарушение равновесия, чем сильнее степень отпадения, тем больше затрат на восстановление живительного равновесия, без коего нет жизни. Если мы выразим сие системой координат на ней, то самая высшая точка равновесия становится нолем. В ней энергозатрат на восстановление нет или их абсолютно мало, ибо в абсолютно вертикальном положении палки колебаний нет. Хотя степень отчуждения от равновесия (амплитуда) абсолютно мала в состоянии абсолютного и очень шаткого равновесия, но естество Вселенной (в нашем случае в образе палки) остается одним и тем же (она одна и та же, как при возбуждении и колебаниях, как и в абсолютном покое). Два крайних состояния, состояние покоя и колебания, с позиций привязанных к ним точкам отсчета, формируют разные системы единиц измерения для познания мира, включенные в «первопринцип самотождественного различия» А.Ф.Лосева или начальный «основополагающий принцип» святого Василия Великого. И то и другое – разные состояния человека, его мировосприятия со свойственными этим состояниям различными сравнительными мерами для восприятия окружающего (ибо для человека утратившего покой, мир воспринимается вне покоя, то есть эволюционно разрушающимся; человек, пребывающий в покое мир воспринимает иначе – он для него совершенствуется и в нём эволюционно восстанавливается в прежний Божий порядок). Отсюда перед нами открывается то связующее звено между миром привычно зримой нами материи и миром духовным человека. Мир стал материальным в данном привычном восприятии только лишь потому, что он противоестественен Божественному порядку, он первородным грехом Адама и вместе с Адамом противоестественно вычленился из общей структуры служения Вселенной Богу, подобно той кружке оказавшейся на полу. Это для нашего мировосприятия есть тот самый мост через бездну между миром духовным и миром материальным, несущий в себе образ богообщения. Мы в процессе богообщения как бы постоянно достаем кружку из под стола, моем её и ставим на место. Материальный мир – это кружка на полу, он болит и заметен как воспаленный палец на руке, а если становится в своем естественном месте – в соответствии с первоначальным замыслом Творца – то и не заметен, то есть мир духовный подобно той же кружке только на столе стоит в общем естественном порядке. Мир духовный, когда кружка на столе, выпадает из поля зрения оскверненной чувственной природы – он есть Божественная пустота для греха, коим наделена чувственная природа познания. А мир материальный попадает в поле зрения воспаленной чувственной природы только когда имеет себе подобие – эта же кружка оказывается на полу, то есть когда возникает состояние той же реалии, как и напряжение в самом человеке из-за порчи грехом (между естественным и противоестественным), неизбежно активирующее эволюционные токи развития-восстановления из состояния противоестественного Богу в состояние Божественной нормы – абсолютной пустоты для греха, где исчезает из вида исследования движущая эволюционные токи напряженность и появляется полное отсутствие энергозатрат.