Руда - стр. 4

– Какого завода?

– Нижнетагильского.

– Куда пробираешься?

– В крепость.

– Еще чище да баще! Ведь выдадут в тот же день.

Егор понурился:

– А куда мне деваться? Там мать… И сам я казенный… Может, и не выдадут.

– Да ты чего бежал-то?

– Приказчика я обругал. Не стерпел.

– Это Кошкина?

– Да.

– Та-ак.

Бородач вынул из сумы пшеничный калач, разломил пополам и протянул половину Егору. Тот стал есть, давясь и сопя.

– Так, без хлеба, и кинулся в леса? До крепости тут верст поболе полутораста будет. А ты за три дня знаешь сколько прошел? Ведь ты и Черноисточинского еще не прошел.

– Дяденька, ты тоже демидовский? – спросил Егор.

– Я-то? Нет, я… – он спохватился, прикрыл глаза кустиками седоватых бровей. – И знать тебе незачем. Ты вот что, парень, ты про себя подумай: как тебе через демидовские заставы пройти. Слыхал про них?

– Нет.

– Эх ты, бежать тоже вздумал!.. Тут они, верст через пятнадцать будут. Лежат сторожа в траве, по деревьям сидят над каждой дорожкой. Ты их и не увидишь, а они – нет, брат, не пропустят. Засвистят, заухают, налетят с веревками. А тут проберешься – так за Старым заводом, где казенная грань, еще чаще заставы. По демидовским, парень, землям умеючи надо ходить.

– Я от тебя не отстану, дяденька, – неожиданно сказал Егор. – Возьми меня с собой, проведи ради бога!

– Нет, – отрезал бородач и нахмурился. – У меня здесь дело есть. Не могу, парень.

– Я тебе помогать буду. Что хочешь сделаю. Дяденька, не покинь меня!

– Помогать, говоришь? – он усмехнулся в курчавую бороду и крепко задумался. Потом сказал, глядя Егору прямо в глаза: – Провожать тебя я не буду, не проси. А вот про дорогу расскажу, так что сам выйдешь. А ты мне, верно, помоги немного… Идем-ка, дорогой расскажу. Можешь идти-то по горам, не шибко ослабел?

– Могу, могу, дяденька! – Егор вскочил.

И они пошли с горы на гору.

Всю дорогу бородач молчал. Шли они долго, без троп. Идти было трудно, но Егор, подкрепленный хлебом и надеждой, не отставал от дяденьки. Наконец на одном подъеме, где лес сменился замшелыми гранитными плитами, спутник Егора показал вниз и сказал:

– Видишь ложок? Вот по нему и пойдешь потом. Дальше там болота будут – ничего, иди по болотам, они не топкие нынче. Всё держись на закат. Как перейдешь большую дорогу, сверни на полдень – там демидовские земли кончаются. Это уж завтра, поди. Сегодня не дойти. Переночуешь в лесу и опять пойдешь так же, на полдень. Немного поплутаешь – не беда. Найдется покосная дорожка и не одна еще. Выйдешь к заводу купца Осокина. Моя изба с краю, спросишь Дробинина. Я рудоискателем у Осокина. Жене скажешь, что я послал, и дождись меня. А если я долго не вернусь, она еды даст на дорогу.

Егор не стал даже благодарить рудоискателя – слов не было. Только спросил деловито:

– А помочь-то тебе чего?

– Помочь мне, парень, не большой труд: три раза петухом пропеть.

Егор озадаченно глядел на бородача. Тот усмехнулся:

– Верно говорю. Это такой сигнал у демидовских сторожей. Тревогу означает. Мы сейчас поднимемся на эту гору. За ней, в ложке, люди работают. Надо мне их пугнуть и поглядеть, что они делать станут. Тебя я оставлю на горе, а сам кругом обойду и с другой стороны в кустах засяду. А ты как крикнешь, так и беги вниз, обратно. С горы-то оно быстро, не догонят. И уж меня не дожидайся.