Рейс в одну сторону 2 - стр. 18
– Здравствуй, родная моя, – произнес он тихо, когда она подошла к нему. Он поцеловал ее в лоб. – Как твои дела?
Маргарита пожала плечами: не будет же, в самом деле, она рассказывать, что с ней произошло за все эти дни, которые были, как один похожи друг на друга, то есть – странные до невозможности.
– Да всё у меня нормально, – ответила она и улыбнулась.
Он мягко улыбнулся в ответ.
– Ведь врешь же всё, а?
– С чего бы? – деланно удивилась она. – Работа идет нормально, питание у меня – будь здоров, а от мужиков отбоя нет!
– Нашла себе кого, что ли? – спросил он, не сводя с нее глаз.
– Нет пока,– ответила она и отвернулась.
– Ну, рассказывай, как там все обстоит на самом деле, – сказал он и прислонился к спинке большой деревянной скамьи, сделанной ему на заказ. Он закрыл глаза, приготовившись слушать ту, которая была точь-в-точь его погибшая дочь.
Маргарита не знала, с чего начать, но рассказать что-нибудь было надо, иначе он просто так не отстанет.
– Ну-у, – начала она, – работаю, значит, два через два, как положено. Зарплату получаю, больных лечу, как могу. Вот и всё, вроде.
Морозов открыл глаза.
– Если ты не хочешь со мной говорить, так и скажи. Мы же с тобой понимаем, что «просто и хорошо» в этой компании быть не может. Ведь, так? – он посмотрел на нее, как на маленькую девочку, за которой в детский сад пришли родители, и вдруг обнаружили, что та натворила таких дел, за которые придется теперь расплачиваться всей семье.
Она вздохнула.
– Не хотела вам этого говорить, – начала она, – но я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве. А подругу захватила с собой, чтобы дать ей немного развеяться – это, во-первых…
– И много у тебя таких пунктов, Марго? – спросил он, откидываясь на спинку скамьи.
– Еще один, – ответила она спокойно. – Вторым пунктом будет просьба, точнее, требование, чтобы Елену, – в этот момент она показала глазами на Коржикову, любующуюся видами из восточного окна, – никто не трогал без моего ведома.
Он посмотрел, наконец, на худенькую девушку, улыбающуюся пролетавшим мимо чайкам, и сказал:
– Без твоего ведома ничего на этом объекте я делать не буду.
– Всё шутите, Константин Константинович?
Он улыбнулся:
– Что наша жизнь без шутки, Марго?
Он встал и подошел к северному окну, за которым, без всяких препятствий, в виде настроенных складов, небольших заводов и казарм, расстилался океан. Вдалеке, километрах в пяти от берега, стояли на рейде несколько серых кораблей, выполнявших оборонительные функции. Вдоль берега иногда проплывали сторожевые катера с подводными тепловизорами, нужных для обнаружения вражеских водолазов-диверсантов.
Морозов вздохнул – эту картину он наблюдал каждый день много лет подряд, когда сидел и работал в своем кабинете, или, глядя из набиравшего высоту вертолета, летевшего на другой остров по срочному вызову. Сколько диверсантов: пойманных, арестованных, допрашиваемых было на его памяти, знал только его личный секретарь – Скородумов, бывший верным слугой вот уже, как лет двадцать, или двадцать пять. Морозов не старался запоминать мелочей, связанных с его обслугой, тем более, что память человека имеет некоторые ограничения, о чем ему настойчиво твердили все могзгоправы, многих из которых давно не было в живых, и он, помня их рекомендации, не перегружал мозг ненужными данными…