Пути Миритов. Недобрые всходы - стр. 28
– Те, что, как вы выразились, не умели или не желали уметь, вероятно, не так радостны, – голос герцога Аминана стал резче.
– О, да. Из-за этих балетов в свое время расстроилось две-три свадьбы. А лучше всего вам обо всем расскажет аббатиса Кэтрин из монастыря святой Саманты, разумеется, если она еще жива и не умерла от скуки и тщетных сожалений.
– Герцог, мне кажется, – Ли сам удивился, что заговорил, – что не… не стоит так отзываться о женщинах, тем более о монахинях, не надо над ними смеяться.
– Вот это новости! – хохотнул герцог Эртвестский. – Мало мне… – он перебил себя, – так еще и вы, молодой человек, будете меня учить. Между прочим, я в пять раз вас старше.
Ли растерянно смотрел на своего соседа, не зная, что ответить, но вдруг раздался звонкий крик:
– Молчите все, говорит король!
Герцог Аминан поднял голову и посмотрел на помост, Ли же в смятении отвернулся.
– Господа, мы надеемся, вы не собрались затеять ссору? – осведомился король Виктор.
– Нет, ваше величество, – быстро ответил герцог Аминан.
– Тогда отчего и зачем вы шумите?
– У нас говорят: «Старый и юный от малости хмелеют». Боюсь, что все мы уже выпили больше, чем следует, и должны до конца пира перейти на ягодные отвары.
– Разумеется, – король кивнул слуге, – исполняйте просьбу герцога Эн-Мэридского.
В этот раз Ли не чувствовал смятения или стыда, даже несмотря на то, что герцог Эртвестский так грубо укорил его в неуважении старших. Он привык почитать мать, тетю, вассалов, но не заносчивого старика, который не следит за языком! Даже если он такой же герцог, как и сам Хранитель Востока. Хотя сейчас именно ему, Ли Найто, следует проявить благоразумие, если этого не в состоянии сделать Фрэнсис Эртон, поэтому мальчик с беспокойством попытался сделать вид, что ничего не произошло.
Поднесли ягодные отвары, и он машинально глотал теплую душистую жидкость, не чувствуя вкуса. В голове странно шумело; Ли понимал, что действительно опьянел. В своей жизни он всего два раза прежде пробовал вино, но оно было совсем слабым, а сейчас все случилось иначе. И хотя Аминан, желая сгладить его вторую оплошность, сказал, что выпили много все, Ли все равно чувствовал себя неловко. Тем более, что шутки стали более плоскими, а потом и вовсе утратили свою соль. Ли снова почувствовал себя виноватым, но это его теперь не задевало. Пьяных совесть не мучает долго, как говорил кто-то из семьи Син, и теперь мальчик в этом убедился.
Так празднество медленно и уныло катилось к своему неизбежному завершению, и сейчас разговаривали только Аминан и Мартин. Ни Ли, ни Фрэнсис больше не вмешивались в плавное течение общей беседы: один из страха устроить новую перепалку, второй – обидевшись, казалось, на весь белый свет, и сидя в стороне от остальных. Глядя на это Ли снова не почувствовал за собой вины, но вспомнил, как однажды Эртвест едва не отделился от всего Фиалама – из-за несогласия с тем, что новым королем стал западник Моранси. Это печальное событие произошло в конце позапрошлого кватриона, но главой Эртвеста был не вздорный старик, а горячий и пылкий юноша, готовый костьми лечь за независимость своей провинции. Кажется, тогда представители семьи Мейсон сделали своим вассалом некого Силивана и молодой граф даже выдал за него свою сестру. Так ли было дело или нет, Ли не знал, ему рассказывал об этом наставник, однако преподнес, как историю с сомнительной правдивостью.