Пути Миритов. Недобрые всходы - стр. 27

Но когда он отдавал должное разрезным пирожкам, видимо, приготовленным так же по южному рецепту, Фрэнсис Эртон снова дал о себе знать, попросив Ли подвинуть к нему блюдо с голубями. Пришлось действовать на редкость правильно и осторожно, чтобы не задеть супницу с густым горячим супом и не толкнуть ничей бокал. Если он продемонстрирует свою косорукость еще раз… Нет, все прошло успешно, западный герцог даже ответил ему благодарным кивком, но сердцебиение мальчика успокоилось не сразу.

Немного отдышавшись, Ли стал прислушиваться к разговору за столом.

– Кстати, говорят, его величество приготовил для нас некую новинку для завтрашнего дня, – заметил герцог Фрэнсис. – Кажется, в саду будут давать какой-то необыкновенной красоты фейерверк.

– Фейерверк? – повторил Ли с тихим восторгом.

– О, я вижу, у мальчика разгорелись глаза, и поярче любой шутихи. Неудивительно, молодость любит блеск, – герцог Запада фыркнул. – А вас, герцог Дальгорский, тоже прельщает это зрелище?

– По правде сказать, я с удовольствием бы на него взглянул, – прохладно ответил северянин. – Говорят, огненных дел мастера припасли на этот раз нечто необычайное. Но мне кажутся гораздо более интересными не вечерние, а дневные зрелища.

– О, балет с песнями? – глаза у герцога Эртвестского сделались очень странные – мутные и одновременно блестящие, как остывший суп. – Я прекрасно вас понимаю. Помнится, отец нынешнего короля был охоч до таких представлений.

– Я до них вовсе не охоч, мне интересны не вечерние, а дневные зрелища, – заметил герцог Мартин, и Ли вдруг вспомнил с усилием, что Мирита, наделившего его дальнего предка обязательствами и землями, звали Норден. Имена западного и восточного Миритов улетучились из опьяневшей памяти. – Утром будут давать трагедию «Эльда и Ганнон», а потом, после небольшой трапезы, комедию «Обойщик, женатый на графине», если я ничего не перепутал.

– Кажется, это я что-то путаю на старости лет, – мягко вмешался герцог Аминан. – Разве Ганнон не был убийцей и предателем?

– Был, – ответил герцог Дальгорский, – но сейчас стало модно переписывать старые истории на новый лад, находить пятна на солнце и цветы в грязи, сочувствовать злодеям и бранить героев. Скорее всего, в этой трагедии Ганнона оправдают, припишут ему двенадцать дюжин добродетелей и, может быть, даже выдумают, что Эльда любила его, а не Раймонда, потому что последний был не слишком достойным человеком.

Ли нахмурился и крепко сжал в кулаке серебряный нож с узорчатой рукояткой. Историю про Раймона и Эльду он очень любил, а Ганнона в детстве ненавидел так, словно он был живым человеком, а не вымышленным героем. Слышать, что его, оказывается, будут обелять и защищать, а обожаемого рыцаря оклевещут, показалось нестерпимым.

– Поэтому мудрые монархи и предпочитают балеты, – заметил герцог Фрэнсис. – Отец его величества сам принимал в них участие, к немалому восторгу придворных, в особенности дам.

– Да, я слышал об этом, – герцог Аминан вдруг нахмурился и сжал губы.

– Те, что умели сыграть с пользой для себя, ныне, вероятно, с радостью вспоминают старые представления, – продолжал Фрэнсис, и таким тоном, что Ли почувствовал, как краснеет. Отчего, он сам не понимал, но речь герцога Эртвестского казалась ужасно стыдной и неправильной.