Пути Миритов. Недобрые всходы - стр. 25
Он вновь оказался в одиночестве: матушка и тетя Кими занимали, как положено, стол Востока, справа от стола Хранителей, за которым сидел Ли. Там же, справа, поставили столы для людей и вассалов других герцогов. С родственниками сюда приехал только он сам.
Стол Хранителей стоял на небольшом возвышении, но чуть ниже, чем королевский, и Ли прекрасно мог видеть Его Величество, даже руку, на которой блестело кольцо Моранси. Под гербом королевской семьи, черного единорога на желтом фоне, рядом с Его Величеством сидела королева Фиалама, молодая и смуглая женщина, но внимания на ней герцог Найто не заострял. Мысли его текли иным руслом. Скипетр, мантия, перевязь – все после коронации было отдано в сокровищницу. Но без кольца с печатью Моранси король не мог появиться перед своими подданными, и потому оно считалось важнейшей драгоценностью, едва ли не важнее самой короны.
А Ли своей позорной небрежностью чуть не погубил всю церемонию.
– Вы все еще печалитесь? – шепнул кто-то слева.
Ли осторожно повернулся. На него смотрел герцог Эн-Меридский. Ли увидел его сегодня в первый раз, но отчего-то Аминан Анвар ему нравился. Он казался доброжелательным и улыбался приветливо, только глаза у него глядели грустно, хотя сейчас еще и выжидающе.
Ему рассказывал приходящий в Найтон учитель истории, мудрый и пожилой, о том, что происходило в Фиаламе последние несколько кватрионов, В том числе упомянул о том, что главы Великих Домов ведут свои рода от наместников мифических Миритов. В консилизме и оторианстве вера в Миритов, называемая миританством, считалась ересью, особо фанатичные церковники по приказу кардинала могли отлучить от церкви. Что же до учения Рина, которое исповедовали Ли, его родители и предки, отношение к «ереси» было более чем терпимым, а как относились южные приверженцы фраминизма, приветствующие кровавые жертвоприношения, Ли не помнил.
И это оказалось славным обстоятельством, потому что прямо перед ним сидел истинный фраминист, потомок наместника самого Соурена. Хранителя Юга и оттого Хранителем Юга зовущийся. Хотя сейчас такие громкие слова утратили смысл настолько, что о них не всякий церковник думал плохо. Но, как ни странно, мальчик не испугался герцога Анвара, несмотря на темные зловеще – а может и грустно поблескивающие глаза, и черную короткую бороду. В раннем детстве Ли был ребенком чувствительным, и такой облик южанина мог легко его напугать.
На гербе Анвара всегда красовался красный мангуст на золотом фоне, девиз же гласил: «Охоч до врагов». Опасный ли он человек? Почему-то понять сразу не получалось.
– Я не печалюсь, герцог, – собрался с мыслями Ли, – просто… мне стыдно за мою преступную небрежность.
– Не думаю, что это можно назвать намеренной небрежностью, к тому же я уже все вам объяснил, а вы, кажется, не пожелали запомнить.
– Да, что Фиалам выйдет из всех испытаний. Но я предпочел бы, чтобы их не было.
Герцог вздохнул.
– В конце кватриона испытания неизбежны. Но, если бы мне пришлось выбирать, когда родиться, я все равно бы предпочел именно это время.
– Почему же, герцог? – спросил мальчик.
– Потому что в эти годы тоже кому-то нужно жить, и если Всевышний выбрал нас, значит, мы для этого подходим лучше всего, – и герцог улыбнулся. – Смотрите, несут голубей на траве. Советую ни в коем случае от них не отказываться.