Пустая комната №10 - стр. 19
Горизонт превращается в акварель с пылающими оранжевыми полосами и бордовыми облаками, а воздух на улице слегка остывает, поэтому я достаю из мини-холодильника пиво «Миллер» и сажусь на ужасно неудобный металлический стул у входной двери. Не знала, что Генри пьет «Миллер», и не могу представить, чтобы он купил такой стул, но, наверное, я многого о нем не знаю.
Самая громкая из бассейновских девушек плавает с младенцем на руках, воркуя с ним и болтая его маленькими ножками в воде. Он улыбается и в восторге сгибает пальчики.
Парень с татуировкой на лице, из сто девятнадцатой квартиры, наблюдает за женщиной в бассейне, ее огромная грудь лежит на воде. Я чуть было не кричу ему: «Извращенец!», но сдерживаюсь. Прежняя я так и сделала бы, но нынешней моей версии не хватает эмоций, и мне плевать.
Затем я вижу Каллума на небольшой парковке рядом со зданием; он выходит из потрепанного «Фольксвагена» и пиликает ключом, закрывая дверь. Пересекая бетонный дворик у бассейна по пути к своей квартире, он выглядит настолько неуместно в рубашке и галстуке, немного мешковатых брюках и с сумкой, перекинутой через плечо наискосок, что я испытываю легкое потрясение. Должно быть, он вернулся с работы. Из школы Генри, вспоминаю я и делаю глубокий вдох, вытесняя из головы мысли о нашей жизни до того, как она разлетелась в клочья. Может быть, следует начать с Каллума. Он знал Генри. Должна же я с чего-то начать.
Выжидаю пару часов, пока сгустятся сумерки. Все уже в своих квартирах, бассейн сверкает, и его спокойная поверхность с голубой подсветкой выглядит почти красиво. Из открытых окон квартир идут запахи карри, лука и масла для гамбургеров. Неудивительно, что бассейновские девушки постоянно торчат на улице. Похоже, у соседей тоже нет кондиционеров, их жизнь и разговоры на виду у всех проходящих мимо. Звучит саундтрек из стрекота сверчков, шкворчания мяса на сковородке, звона вилок о тарелки, детского плача и семейной ссоры.
Еще до заката я принимаю решение. Надо поговорить с Каллумом. Для начала. Дрожащими руками вынимаю из холодильника еще две бутылки «Миллера», иду по бетонной дорожке к сто четырнадцатой квартире и стучусь.
Когда он видит на пороге меня, на его лице отражается смесь удивления и смущения.
– Э-э-э… Анна, верно? – спрашивает он, пытаясь сменить выражение на более приветливое.
Я удивлена, что он помнит мое имя.
– Да. Прости, что вот так заявилась. Я помешала?
– Я… Нет, – отвечает он, но у меня возникает смутное чувство, что мое присутствие нежелательно. Я пришла без приглашения, когда он собирался отдохнуть. – Чем могу помочь?
– Я просто… Хотела немного расспросить про Генри, если у тебя есть время. Может быть, даже не сейчас, если ты занят, но я… Я знаю, что вы были знакомы, ты работал вместе с ним, и я просто… хочу задать несколько вопросов.
– Ну не знаю, чем я могу помочь, честное слово. Мы не были особо близки. Но конечно. Можешь войти, если хочешь.
Я киваю и вручаю ему два пива.
– А, да, спасибо, – говорит он, вероятно решив, что я идиотка.
«Миллер», боже ты мой! Зачем я вообще принесла спиртное в дом этого странного человека? Что он подумает?
На плите стоит сковородка с наполовину съеденной порцией готовых макарон, и здесь пахнет… детством. Аромат говяжьего фарша и лука смешивается с влажным летним воздухом, проникающим через окно. По телевизору идет бейсбол, и комнату заливает голубой мерцающий свет. Каллум убавляет громкость и извиняется за беспорядок.