Пустая комната №10 - стр. 18
От голоса за спиной я вздрагиваю.
– Вы Анна Хартли?
Я поворачиваюсь и вижу женщину в джинсовом комбинезоне и с вьющимися темными волосами, заколотыми на макушке. Выглядит она потрясающе, даже потная и без косметики, и я не сразу понимаю, что она и есть тот самый мастер на все руки и смотритель, или как там ее здесь называют.
– Э-э-э… Да. А что?
– Вы меня вызвали.
– А, так вы Кэссиди…
– Касс, – быстро и привычно поправляет она.
Я киваю и открываю дверь в квартиру. Рассказываю Касс о дребезжании кондиционера и объясняю, что мне просто необходимо, чтобы он работал, но она сразу меня прерывает.
– Ну это не в моей юрисдикции, – говорит она.
– В каком смысле?
– Кондиционер не относится к зданию. Жилец купил его сам и установил в окне. Если это не местный кондиционер, я не буду его чинить. Справляйтесь сами.
Она уже хочет уйти.
– Подождите. Генри не стал бы его покупать.
– И?
– Значит, это не моя проблема. Это часть квартиры.
– Вы его жена? – спрашивает Касс.
Когда ее заливает солнечный свет, почти ослепивший меня, взгляд женщины немного смягчается. Я прикрываю глаза рукой.
– Да.
– Примите мои соболезнования, – говорит она, поднимая с пола свой ящик с инструментами.
Мне хочется расспросить ее о Генри, но я не знаю, с чего начать. И сейчас не время.
– Слушайте, из-за жары кондиционер сейчас не купить в магазине. А если заказать на «Амазоне», доставка займет неделю. Я здесь просто умираю. Может, вы все-таки посмотрите?
– Простите, но я не могу взять на себя ответственность.
– Подождите, – говорю я ей в спину, прежде чем она доходит до лестницы.
Я следую за Касс и показываю записку, найденную под дверью. Когда я протягиваю бумажку, слово «убирайся» снова смотрит мне прямо в лицо.
– Кто-то оставил мне записку. Вы не знаете, кто на это способен? В смысле, вы ведь наверняка всех здесь знаете.
Она смотрит на записку, и, похоже, ее это не беспокоит и даже не удивляет.
– Ого.
– Что значит «ого»? – рявкаю я. – Это угроза.
– Ну не совсем.
– Я могла бы позвонить в полицию.
– Так позвоните, – отвечает она, и меня потряхивает от раздражения.
– Просто… Есть здесь кто-нибудь… Вы знаете, кто мог оставить такую записку?
– Если вы еще не поняли, здесь живут одни уроды. Вчера мне пришлось плоскогубцами вытаскивать у ребенка из носа четыре леденца, а на прошлой неделе я сливала весь бассейн, потому что кто-то в него насрал. Это мог быть кто угодно. Скорее всего, ребенок, просто шалость.
– Да, – соглашаюсь я, чувствуя себя побежденной.
– Спросите у бассейновских девушек, – предлагает она, мотая головой в сторону женщин, как будто приклеенных к столу у бассейна. – И состройте глазки кому-нибудь из местных парней. Они починят вам кондиционер, – добавляет она, спускаясь по бетонным ступеням.
Бо`льшую часть дня я сплю на голом матрасе перед вентилятором, с растаявшим пакетом льда на груди. Дни и ночи сменяют друг друга, а у меня больше нет работающих часов. Может быть, я все еще в шоке. Говорят, все скорбят по-разному. Так легко было бы позволить себе зарыдать в его подушку и попытаться уловить остатки запаха Генри, но вместо этого я разобрала постель и все перемыла, потому что не могу погрузиться в темноту, грозящую утянуть меня под воду. Я знаю, что оттуда уже никогда не вернусь. Поэтому стараюсь быть сильной, чтобы не пойти по стопам Генри, хотя иногда представляю, как засну на железнодорожных путях в Уиллоус-Кроссинге, всего в нескольких кварталах отсюда, за винным магазином, и тогда все будет кончено. Но поиск ответов удерживает меня здесь, в этой куче дерьма под названием «жилой комплекс».