Размер шрифта
-
+

Проверка моей невиновности - стр. 5

– Не сказать чтобы я помнил, как это покупал, – произнес отец.

Прим прочитала издательскую аннотацию.

– Ух ты. Послушай. “«Лилипутия восстает» – эпическая сатира на безумие современной жизни, охватывающая континенты и поколения, она являет нам одного из блистательнейших наших молодых романистов на самом пике его сил. В будущем этой книге, несомненно, суждено стать классикой”.

Отец ехидно хохотнул.

– Что ж, не очень-то оно сложилось, верно? Если даже такой, как я, не помнит, кто этот малый… Пирс Каплун… был. Положи на ту стопку, которая для благотворительной лавки, а?

Прим отнесла книгу туда, куда указали, положила на вершину стопки и некоторое время стояла и смотрела на нее сверху, погрузившись в мысли. Странная, неизъяснимая грусть нашла на Прим от осознания, что однажды, почти тридцать лет назад, издатель и рецензенты убедили автора, что он сочинил классический роман, который будут обожать многие грядущие поколения, а теперь вот его вполне забыли, совершенно не читают. Вообще мог бы не утруждаться и не писать.

Наверху следующей стопки нашлась книга, которую Прим узнала, хоть и не читала ее, “Деньги” Мартина Эмиса. Пусть отец и твердил ей, что это шедевр, идея этого романа никогда ее не привлекала. Она открыла его на титульной странице, где красовался подзаголовок “Записка самоубийцы”. В некотором смысле интригующе. Поразила ее и простая бледно-голубая бумажная обложка, на которой не было никаких других украшений, кроме названия, имени автора и слов “Проверочный экземпляр. Не для цитирования или перепродажи”.

– Что это означает? – спросила она. – “Проверочный”?

– О, это премудрости ремесла, – ответил отец. – Когда из печати приходят такие вот проверочные экземпляры, издатель иногда переплетает их и рассылает в журналы, рецензентам и так далее. Затея в том, что рецензенты прочтут это с большей вероятностью, если текст будет выглядеть как настоящая книга.

– Но в них разве нет ошибок?

– Иногда есть, – сказал Эндрю. – Поэтому на рынке коллекционеров они представляют ценность. Прихвачу на следующей неделе к Виктору. Он мне скажет, стоит ли чего этот экземпляр.

Прим вернула книгу на место и взяла славный том в переплете – первое издание “Титуса Гроана” Мервина Пика. Эта книга навеяла хорошие воспоминания. Прим вспомнила, как читала “Титуса”, когда ей было лет шестнадцать или семнадцать, с удовольствием блуждала в лабиринтах готических нарративов этого романа и яростно отождествлялась с капризной одиночкой Фуксией. В предвкушении сладостной ностальгической лихорадки от первой же страницы она уселась в кресло и принялась читать, но обнаружила, что не в силах сосредоточиться. Никак не удавалось стряхнуть вот это чувство бесцельности, неудовлетворенности. Она отложила в сторону и эту книгу и осознала, что угрюмо глазеет в пустоту.

Вскоре вопрос возник вновь, настойчивее и безответнее некуда. Она тяжко вздохнула.

Что ей делать с остатком дней своих?

– Можешь вспомнить, как оно ощущалось, когда ты окончил университет? – спросила она у отца.

– Еще как могу, – ответил он, продолжая сортировать и раскладывать по стопкам. – Ужасное чувство. Совершенно не триумфальное. Три года прошло, не успел глазом моргнуть, – а тебе и дальше жить с родителями. Я тосковал страшно – в точности как ты теперь.

Страница 5