Просто Дура - стр. 22
Вместе с улыбкой с девушки сползает напускная обходительность, а преданный взгляд сменяется на метание молний в мою сторону. Зато обслуживание проходит на удивление быстро. Минуту спустя мы проходим через рамку металлоискателя и теряемся в длинном рукаве терминала.
Я никогда не летала в первом классе. Вернее, не летала вообще. Когда была жива мама, мы ездили на море, но родители предпочитали пользоваться поездами. Стук колёс, мерное раскачивание вагонов, запах курицы и варёных яиц, громкоговоритель на станциях. Приятное воспоминание детства.
— К окну или в проходе? — по-джентельменски интересуется Юрий Алексеевич, пропуская меня вперёд, а я не знаю, как реагировать на такую обходительность.
— К окну, — лепечу, смотря на чАдова как на восьмое чудо света.
Наверное, нужно было разместиться в проходе, потому что все два с лишним часа я заперта и дурею от головокружительного аромата начальника. Что-то из старой, благородной линии, которую любил мой дедушка. Древесные нотки, всплеск соли, жар песка, свежесть цитруса и острота кардамона.
Юрий Алексеевич весь полёт проводит, зарывшись в документы, а я, потерявшись в желаниях то ли вдохнуть поглубже, то ли протиснуться и спрятаться в туалете, не замечаю ни взлёта, ни посадки, ни воздушных ям. И, как только разрешают отстегнуться и пройти на выход, я пулей вылетаю в проход, оттаптывая начищенные ботинки чАдову.
В спину получаю ухмылку вместо привычного рыка, и, расправив плечи, гордо иду на выход. Протест? Внутренний, маленький, жалкий, но он.
Нас встречает представитель компании и сразу везёт в офис. Дальше следует видео-экскурсия по цеху, изготавливающему нужные нам комплектующие, потом обсуждение деталей первой поставки, подписание договора и огромного количества приложений, и уже к вечеру мы попадаем в гостиницу. Уставшие, замотанные, неспособные на какие-либо эмоции. По крайней мере я.
— Завтра едем на завод, — вяло взмахивает рукой босс, прислоняя карточку к замку номера. — Встречаемся в десять на первом этаже.
— Спокойной ночи, — мычу, открывая соседнюю дверь и ныряя в прохладу кондиционированного воздуха. Чисто, прилично, дорого-богато.
Постояв под прохладными струями воды, падаю на большую кровать и берусь за телефон. Отправляю сообщение папе, что долетела нормально и собираюсь спать, переписываюсь с Машкой, делясь впечатлениями о Гамбурге, о немецких партнёрах, о чудесном преображение дикого медведя в плюшевую игрушку.
Утрирую, конечно. До пушистика там далеко. Иногда, звериные повадки проскакивают. То оскал прослеживается в улыбке, то во взгляде что-то ненормальное горит, то предплечье ноет от захвата, то в командах слышится рычащий звук.
Машка предлагает присмотреться к начальнику, пофлиртовать и соблазнить, на что я описываю его супругу и поясняю, что не хочу быть очередной Элеонорой. Для меня подло связываться с женатым мужчиной и становиться причиной развала семьи. Какие бы чувства не обуревали к нему, а относительно чАдова никаких чувств кроме страха нет.
Попрощавшись с подругой, выключаю свет и собираюсь спать, но меня отвлекает сигнал входящего сообщения. Думаю, что Мария чего-то забыла сообщить, но на экране номер Семёна. Долго не решаюсь потянуть за конверт, но всё же сдвигаю иконку.
«Натравила на меня своего бешенного отца? Тебе дорого обойдётся твой длинный язык, Настя».