Просто Дура - стр. 25
— Послушайте, Юрий, мы так долго шли к этому контракту, чтобы сейчас рушить всю многомесячную работу нескольких отделов, — миролюбиво твердит Георг, прерывая рычание Чадова. — Я обещаю, что Клаус очень серьёзно ответит за свой проступок. Со своей стороны, мы готовы принести извинения Анастасии, выплатить ей компенсацию за причинённый вред и предоставить вам скидку на первые три поставки в размере пятнадцати процентов.
— Предлагаешь мне откуп?! — ревёт чАдов так, что идёт вибрация по окнам, и мне становится жалко немца. Щуплый мужчина преклонного возраста против разъярённого здоровяка. — Этот ублюдок подсыпал моей переводчице наркоту! Если бы я не успел отреагировать?! Представляешь, чем мог закончиться вечер для неё?!
Не понимаю о чём речь и за что мне собираются выплатить компенсацию. Я бы ещё послушала, может быть разобралась бы, но очень хочется попить и полежать в тишине, а не вздрагивать от рыка чАдова.
— Юрий Алексеевич, — приподнимаюсь на локтях и пытаюсь крикнуть, воспользовавшись паузой в диалоге. Но из горла раздаётся лишь скрежещущий звук, как будто кто-то топчется по сухому хворосту, ломая его грубой подошвой.
— Настя, — отрывается от собеседника начальник, вбегая в спальню. — Ты как, девочка?
На перекошенном лице босса отчётливо читается паника, а в его «девочка» столько отчаяния и беспокойства, что мне становится ещё хуже. И лопасти вертолётов крутятся быстрее, и боль в затылке пульсирует невыносимее, и к горлу стремительнее подступает тошнота, и мурашки табуном скачут по коже. А самое главное, странная тяжесть внизу живота накаляется огненным спазмом.
— Что со мной? — шепчу, находясь в похожем на похмельное состояние, словно налегала на тяжёлые напитки пока не вырубилась.
— Анастасия, я очень сожалею, — в проходе появляется Георг. — Если вам требуется медицинская помощь, то мы сейчас же всё организуем. Вы только не переживайте. Клаус ответит за содеянное. Мы не оставим его поступок безнаказанным.
— При чём здесь Клаус? — перевожу взгляд на босса, гневно раздувающего ноздри и сжимающего кулаки. На здоровой шее раздуваются вены, рубашка по швам трещит от вздыбившихся мышц на плечах, желваки режут кожу на скулах. Вернулся зверюга. И рычит, рычит, аж вот-вот сосуды в голове полопаются.
— Этот ущербный решил хорошо провести с тобой время, — зло цедит чАдов, зачем-то судорожно ощупывая мои конечности. — Меня глушил вискарём, надеясь напоить до поросячего визга и сплавить к шлюхам, а тебе подлил в воду лёгкий наркотик. Правда, эффект ожидал другой. Что-то пошло не так, и вместо возбуждения ты потеряла сознание.
— Я плохо переношу алкоголь и стараюсь не пить, — выдавливаю из себя, не до конца осознавая подлость и испорченность людей. Там столько было доступных женщин. Зачем ему понадобилось травить меня? — Наверное, на наркотики тоже неправильная реакция.
— Повторюсь, — осторожно вмешивается Георг, сохраняя дистанцию. — Клаус будет уволен с такой характеристикой, что его не возьмут ни в одну приличную компанию.
— Да уйди ты, — рявкает по-русски Юрий Алексеевич, но немец отлично его понимает и спешно оставляет нас одних. — Может всё-таки врача?
— Пить, — вяло мотаю головой и без сил откидываюсь назад. — Только без дополнительных добавок.
— Шутишь, — расплывается в кривой улыбке начальник. — Это хорошо.