Пропасть - стр. 30
Это черный день в моем календаре, в первую очередь потому, что «свет погас», и значит, все, на что я полагался, оказалось далеко от меня, и сейчас я похож на человека, которого отнесло прочь от спасательного круга.
Он писал очень быстро, воображая, будто она сидит рядом с ним в этой комнате, и пересказывал ей события прошедшего дня: провал переговоров, австрийский ультиматум.
Мы находимся на вполне измеримом или вообразимом расстоянии от настоящего Армагеддона, который уменьшает всех этих ольстерских активистов и националистов до их истинных размеров. К счастью, нет никаких причин полагать, что мы должны быть в нем кем-то иным, кроме наблюдателей. Но от этого документа кровь стынет в жилах, правда? Любимая, как жаль, что я не могу рассказать тебе, какой опорой ты была и всегда будешь для меня. Я хочу знать, как прошла твоя поездка, встретила ли ты Гека и пингвина, какое платье ты наденешь сегодня вечером и кучу других вещей. Напиши подробно. Благослови тебя Господь, любовь моя!
Он надписал адрес на конверте и опустил в почтовый ящик в главном вестибюле. Затем, чувствуя одиночество и не придумав себе никакого лучшего занятия, направился через подземный переход под Вестминстерским дворцом в парикмахерскую. В этот поздний пятничный час она была в полном его распоряжении. Он сел в кресло перед зеркалом, разочаровался в своих попытках завязать разговор с вежливым, односложно отвечающим парикмахером и перешел к скучной процедуре стрижки. «Она будет рада», – подумал он. Несмотря на разразившийся кризис, премьер-министр не видел причин, мешающих ему приехать в Пенрос через восемь дней.
Поздним субботним утром он выехал на машине с Даунинг-стрит вместе с Артуром, или Оком, третьим по старшинству своим сыном. Премьер-министр был доволен, что с ним именно Ок, более приятный спутник, чем его братья-интеллектуалы. Артур бросил Оксфорд, так и не получив ученой степени, потом служил в гражданской компании в Судане, а теперь занимался какой-то торговлей с Аргентиной. Милый Ок… Можно было уверенно положиться на то, что он не станет говорить о Сербии. На ланч они отправились в отель «Скиндлс» в Мейденхеде с министром внутренних дел Реджи Маккенной и его женой Памелой, затем сыграли вчетвером в гольф в «Хантер-Комбе» в Хенли-он-Темс. Премьер-министр никогда не говорил о политике на поле для гольфа, шагая по пружинистой беркширской траве навстречу ветру. Он закатил пару приличных дальних ударов, и они выиграли у Маккенна со счетом 2:1, а потом поехали в маленький загородный домик Марго в Саттон-Кортни, неподалеку от Оксфорда, на давно запланированный семейный вечер.
Дом, носивший название «Пристань», вовсе не был величественным сооружением. Парадная дверь открывалась на деревенскую улицу. Но прямо за садом через цепь прудов и небольших озер протекала Темза, придавая дому особое очарование. Он был отреставрирован в стиле «арт энд крафт»[14]: голые кирпичные стены и ковры ручного плетения на лакированном паркете. У премьер-министра была здесь небольшая спальня со столом, заменявшая ему кабинет. Марго жила в перестроенном из амбара доме за пешеходным мостом через реку. Реймонд уже приехал, и Герберт, или Беб, – адвокат, желающий стать писателем, и старшая дочь Вайолет, которая сбежала по ступенькам крыльца, чтобы поцеловать отца.