Предатели - стр. 42
Выскальзываю из джинсов.
Мне ужасно страшно.
Этот шаг к кровати – всего один, но для меня он словно переход за грань. От этой ужасной жизни, где я ничего не стою – в другую, где я дам Островскому наследника, которого он хочет, и эта тварь больше не будет меня мучить.
Если, конечно, у меня все получится.
Чтобы снять маленькие лоскутки белья, приходится зажмуриться и представить, что мои ноги прибиты к полу.
«Нельзя бежать, Анфиса, пути назад уже нет, мосты уже развели и тебе придется ночевать на этом берегу…»
Я присаживаюсь сперва на край кровати, выдыхаю через нос, пытаясь успокоиться, потом поднимаю ноги и прячу их под одеяло. Между мной и Рэйном еще есть свободное пространство, хоть у него не самая большая постель.
Потом укладываюсь на спину, под одеялом прикрывая грудь руками.
Смелее, Анфиса.
Он даже не вспомнит, что ты была здесь.
Если, конечно, проснется.
Переворачиваюсь на бок.
Он, как чувствует, поворачивает голову и приоткрывает глаза.
— Ты точно нереальна, - говорит хрипло, обдавая мои губы крепким вишнево-табачным дыханием. – Монашка никогда бы не пришла трахаться просто так. Она даже носовой платок не дала бы вытащить из своего кармана, потому что это непристойно и грешно.
Я помню, как он целовал меня.
И сейчас отчаянно хватаюсь за те воспоминания, потому что, хоть это было грубо и жестко, но те поцелуи – единственные, от которых у меня сводило внизу живота, от которых шумела голова.
Протягиваю ладонь, чтобы дотронуться до его щеки, но Рэйн буквально сминает меня собой: берез за запястья, заводит мне за голову, растягивая, как ведьму на дыбе. Я испуганно сучу ногами, когда проталкивает между ними бедра.
Там внизу – мы кожа к коже.
Что я делаю?
Он нависает надо мной - и пряди рыжих волос кажутся языками огня на его лбу.
— Тебе нужно почаще быть голой, - говорит с хриплым смехом. И уточняет: - Голой в моей постели. Тогда я поверю, что ты и правда красотка.
Хочется вырваться и убежать.
Открываю рот, чтобы попросить отпустить меня…
Но губы Рэйна «убивают» мою иррациональную просьбу.
Он целует так, словно хочет забрать мою душу: жестко, вталкивает язык в мой рот, проводит по краю зубов и смеется, когда пытаюсь, но не могу сжать челюсти. Этот смех – как яд, проникает в меня вместе с дыханием, через гортань и в легкие.
Укореняется там, словно паразит.
Мозг шепчет: «Ты уже не сможешь вырвать это… Он будет в тебе всегда…»
В моем идеальном плане есть огромная брешь.
Понимаю это только сейчас.
Пытаюсь вырваться, на этот раз со всем отчаянием колотя пятками по бедрам Рэйна.
Он приподнимается и с силой вдавливает мои запястья в матрас – подушки давно упали на пол.
— Пожалуйста… - О чем я прошу? Чтобы отпустил? Или чтобы не останавливался?
— Ноги раздвинь.
Это приказ.
Но мне хочется подчиниться.
Или это защитная реакция?
Я приподнимаю бедра, закидываю ноги ему на талию, скрещиваю пятки, непроизвольно притягивая к себе.
Жмурюсь, когда чувствую член у самого входа.
Это всегда больно. Нужно просто закрыть глаза и представить, что на самом деле все происходит с той, другой Анфисой: это ей больно, это она потом долго сидит в ванной и соскребает с себя неприятные прикосновения, это она вынуждена терпеть и подчиняться. Чтобы выжили мы обе.
Я сжимаю губы, чтобы не дать крику боли разорвать эту странную тишину между нами.